— Я пойду с тобой, — сказала я, накидывая на плечи шаль. — Мне не спится.
Он молча подал мне руку. Я словно видела со стороны: русский мужчина в черном парадном костюме и шляпе и его соотечественница в пестрой шелковой пижаме и шлепанцах на босу ногу идут аллеей из пиний под желтой как лимон итальянской луной.
Ветер стих. Я будто впервые увидела спокойное, озаренное лунным сиянием Адриатическое море. Мне представлялось почему-то, что над ним всегда должен царить холодный мрак и гулять свободный ветер.
— Твоя взяла. — Денис встал передо мной, загородив собой луну, наклонился, взял мое лицо в руки. — Я снова покорный. Ты этого добивалась? Признайся, ведь ты именно этого добивалась?
— Я добивалась тебя. Но ты… Как бы это сказать поточней… Ты не способен быть мужчиной для одной-единственной женщины. А я не умею прощать.
— Я стану таким. Поверь. Я не могу без тебя. А ты флиртуешь с этим жирным итальянцем!
— Он мой друг. Мы понимаем друг друга.
— Еще бы. У тебя очень быстро устанавливается взаимопонимание с мужчинами на почве секса.
Мне нужно было ударить его по щеке — любая другая женщина поступила бы на моем месте именно так. Нам обоим от этого стало бы только легче. Я не смогла так поступить.
— Ладно. Только оставь меня наконец в покое.
— Нет! Ты сама не хочешь этого. Ты все еще любишь меня.
Я повернулась и зашагала назад. Впереди меня бесшумно скользила моя бледная тень. Я завидовала ей — она была бесчувственной.
— Постой! Я докажу тебе, что не могу без тебя жить! Постой минуту!
Он схватил меня и чуть ли не волоком потащил к пляжу.
Я не успела удержать его — я просто представить не могла, что он сделает в следующую секунду.
Он бросился в воду. Я видела на лунной глади темную шляпу — она словно застыла на одном месте.
Я кинулась за ним. Я что-то кричала ему…
Потом мы стиснули друг друга в объятии и слились в поцелуе. Мы никогда так не целовались раньше. Мы впились друг в друга мертвой хваткой, и я ощутила во рту привкус крови.
Если у меня когда-нибудь родится дочка, я скажу ей, что низменные инстинкты необходимо подавлять в себе всеми силами, иначе можно незаметно превратиться в настоящее животное. Нет, наверное, я все-таки не стану говорить ей это — разум не всегда в состоянии подавить инстинкты. Больше того, он может просто покинуть тебя.
Я встала на ноги, ощущая на зубах песок. Я не чувствовала холода — я вообще ничего не чувствовала. Внутри была пустота, словно кто-то высосал мою начинку, оставив одну скорлупу.
— Я простужусь и слягу, — сказал Денис, громко стуча зубами. — У меня еще концерт в Ферраре и Флоренции. Я должен принять горячую ванну. А где моя шляпа? Я отвалил за нее двести тысяч этих проклятых лир.
Шляпа валялась на берегу. Она намокла и стала тяжелой. Я прижала ее к груди. «Нас словно накрыло тайфуном», — пронеслось в голове.
Собаки злобно ощерились на нас, когда мы попытались вернуться в мою комнату той же дорогой.
— Он нарочно выпустил их. Этот шимпанзе следит за тобой днем и ночью! — негодовал Денис. — Эй! — Он подошел к воротам и стал их трясти. — Открывай немедленно, старый козел!
— Не надо, прошу тебя. Сейчас я поймаю такси, и ты поедешь в свой отель.
— Ты что, сошла с ума? Чтоб я предстал там в подобном виде? Эй, старый козел, открывай!
— Там есть звонок. — Я нажала на кнопку. — Винченцо решит, что нас с тобой сбросили с дамбы.
— Мне плевать, что он решит! Ты спишь, что ли, обезьяна?
— Кто это? — раздался совсем рядом отнюдь не сонный голос Винченцо.
— Открывайте! Это мы. — В голосе Дениса я уловила просительные нотки. — Пожалуйста. Мы свалились с дамбы и промокли до нитки.
В полутемном холле наши с Винченцо взгляды на секунду встретились. Я опустила голову и прошла мимо.
— Ты собралась уезжать, бамбина?
— Да. Спасибо тебе за все, Винченцо. И, если можешь, прости.
— За что? — с искренним удивлением спросил он.
— Сам знаешь. Мне нечего тебе сказать.
— Может, останешься?
— Нет. Элина с Марко ждут меня. Кстати, я должна тебе за телефон — я говорила ночью с Москвой.
— Ты ничего мне не должна, бамбина.
Он подмигнул мне хитро и дружелюбно.
— Я позвоню тебе из Больцано.
Я наклонилась, чтобы взять сумку с вещами, но Винченцо меня опередил. Он подхватил ее и направился к бару.
— Давай выпьем кофе. У меня сегодня тоже нелегкий день.
Я безропотно подчинилась. Хотя мне было очень стыдно смотреть Винченцо в глаза.
— Не вешай нос. — Он налил большую чашку душистого эспрессо[13], разрезал вдоль булку, намазал ее маслом и протянул мне. — После стресса нужно употреблять много калорий, бамбина.