— Это мой младший сын.
— Но он говорил как взрослый.
— Он — не взрослый!
— Но звучал по-взрослому.
— Ну, это не так, — коротко бросила Делия. — Эдриан, почему ты целовал меня перед дверьми и окнами, когда знал, что твоя теща живет в доме напротив?
— Так, значит, она сделала что обещала?
— Она пришла и сказала моей семье, что у меня «ухажер», если ты это имеешь в виду.
— Господи, Делия, и что они сказали?
— Я думаю, все подумали, что она просто сумасшедшая или вроде того, но… Эдриан, она утверждала, что ты счастлив в браке.
— Конечно, утверждала. Ты знаешь, что ей хотелось бы в это верить.
— И говорила, что вы с Розмари снова стали встречаться, дважды ходили в ресторан, где состоялась ваша помолвка.
— Ну, это правда.
— Правда?
— Только для того, чтобы все обговорить. В конце концов, у нас много общего. Много пережили вместе.
— Понимаю.
— Но это не так, как ты представляешь. Мы встретились за ужином! Только для того, чтобы поесть вместе!
— И вы собираетесь завести ребенка.
— Это она тебе сказала?
— Да, а кто же еще?
— Это как-то само всплыло.
— Само? — воскликнула Делия.
— Я хочу сказать, что Розмари не становится моложе.
— Да, ей должно быть, уже тридцать, — с горечью сказала Делия. Она крутила телефонный провод между пальцев. На линии отдавалось эхо, а голос звучал будто издалека.
— Ну, хотя она, должно быть, не принадлежит к типу женщин, способных увлечься материнством, — бодро сказал Эдриан. — Странно, правда? Именно то что привлекает тебя в ком-то, в конце концов может тебя от него оттолкнуть. Когда мы с Розмари впервые встретились, она казалась такой сдержанной, можно сказать, холодной, и я был околдован, но теперь вижу, что она, наверное, слишком бесчувственная, чтобы быть хорошей матерью.
— А я? — спросила Делия.
— Ты?..
— Что во мне и привлекает и отталкивает тебя?
— Да ничего, Делия, почему ты спрашиваешь?
— Тебя ничего во мне не привлекает?
— О! Ну, может быть… ну, когда мы встретились, ты вела себя так живо и мило, и по-детски, я имею в виду, как ребенок, понимаешь? Но когда мы добрались до того места, где большинство людей, к примеру, хм, узнают друг друга ближе, ты по-прежнему была чертовски милой и детской. Краснела, говорила, что тебе пора. Можно было бы подумать, что мы — подростки или вроде того.
— Понимаю, — сказала Делия. Эдриан спросил:
— Делия, а сколько лет твоему сыну?
— Он — древний, — ответила женщина, но имела в виду себя.
Повесила трубку и вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она слышала, как на кухне бежит вода, гремят тарелки и раздается голос Элеоноры:
— Сьюзи, дорогая, ты, конечно, не собираешься это разбить.
Делия прошла в прихожую и встала у стеклянной двери, глядя на крыльцо. Она не увидела мальчиков, которые уже несколько лет не оставались поболтать после ужина, Велмы и Розали тоже не было. Зато там сидели Сэм с Линдой и подкалывали друг друга.
— Некоторые из этих азалий были посажены нашим дедушкой, — говорила Линда, — и совершенно тебя не касаются.
— Тебя тоже, — отвечал Сэм, — если только ты не собираешься делить с нами наши хлопоты.
А Элиза, раскачиваясь в кресле-качалке, увещевала:
— Да перестаньте, вы оба.
Близняшки возились на дорожке под фонарем, травинки прилипали к их коже, а мотыльки кружились над ними. Они находились в том резвом, возбужденном настроении, какое находит на детей летними вечерами, и распевали:
5
Первую неделю на побережье шел дождь, и оказалось, что крыша протекает. Их коттедж не был модным бунгало с видом на океан или шикарной виллой, нет, это был маленький ветхий домик, выходящий на автостраду. Вполне возможно, что до их приезда здесь жил простой рабочий делавэрского продуктового магазина. Раковина на кухне покрылась ржавчиной, синий линолеум в гостиной вздулся и явно взывал к приобретению ковра, кровати были продавлены и скрипели при малейшем движении. Но Сэм сказал, что в первую очередь нужно заняться лужей в прихожей. Он тут же позвонил агенту на домашний номер, по которому можно было звонить только в крайнем случае, и настоял на том, чтобы ремонтники пришли следующим утром.
— Ну что? — спросила Линда. — Рабочие и в отпуске на тебя работают?