Они с Сэмом приезжали на это побережье в медовый месяц. Молодожены остановились в пригородном трактире, которого сейчас уже не существовало, и каждое утро, когда они лежали здесь, соприкасаясь голыми плечами, доходили до такого состояния, что одно прикосновение заставляло их срываться с места и бежать обратно в номер. Однажды они зашли слишком далеко и тогда вместо номера бросились в воду, заплыли за буйки, и Делия до сих пор помнила ощущение контраста – его теплые костлявые ноги, соприкасавшиеся с ее ногами, и прохладный шелк воды, и рыбный запах его мокрого лица, когда они целовались. Но на следующее лето они уже приехали с ребенком (двухмесячной Сьюзи, непоседливой, непоседливой и еще раз непоседливой), а в последующие годы – с мальчиками, и супругам редко удавалось хотя бы растянуться рядом на пляже, даже в доме не получалось остаться наедине. Стали приезжать Элиза, и Линда тоже, еще до того как вышла замуж, и их отец, потому что никогда не мог самостоятельно вести хозяйство; и Делия целыми днями стояла по щиколотку в воде, присматривая за детьми, следя за тем, чтобы те не захлебнулись, восхищаясь каждым новым умением, которым они овладевали. «Мам, смотри!» – «Нет, посмотри на меня» Тогда она была для них очень важна.
Чьи-то ноги прошли по песку со звуком, похожим на шуршание тафты, Делия открыла глаза и села. На какой-то момент ей показалось, что в голове не осталось ни одной мысли.
– У тебя лицо горит, – обратилась к ней Элиза. – Лучше нанеси немного лосьона.
Элиза сидела в тени зонтика. Линда лежала, раскинув руки, будто крылья, а близняшки вернулись и насыпали песок в ведерки возле Делии.
– Сэм вернулся? – спросила Элизу Делия.
– Нет еще. Хочешь пойти искупаться?
Делия не удостоила сестру ответом (все в семье отлично знали, что она решится на это, только если воздух раскалится, море станет плоским, как стекло, а на его поверхности в течение всего дня не будет ни единой волны). Вместо этого она потянулась за корзиной. Отложив эспадрильи, рубашку Сэма и чековую книжку, нашла «Узницу замка Кларион». Элиза фыркнула, когда увидела обложку.
– Лучше оставлю тебя наедине с твоей литературой, – сказала она. Встала и деловито пошла, демонстрируя запачканные сзади шорты.
– Тетя Элиза, можно нам тоже пойти? – завопила Мари-Клер. – Подожди нас, тетя Элиза!
Племянницы побежали за ней, похожие на двух торопливых длинноногих маленьких крабов.
Элеонора начала замечать, что Кендалл не был таким чудовищем, каким она его представляла. Похититель приносил подносы с едой в ее запертую комнату в башне, и было понятно, что все блюда готовит он сам. Элеонора притворялась, что ей не было до этого дела, но позже, когда герой уходил, поражалась мастерству и терпению того, кто, как домовой эльф, колдовал над горшками на плите.
– Ух! – Сэм вернулся. Пот струился по его впалой груди, и у него был рассеянный и удивленный взгляд, который всегда расстраивал Делию, когда он возвращался с пробежек.
– Сэм, – сказала она, откладывая книгу, – ты себя угробишь! Присядь и отдохни.
– Нет, мне нужно постепенно снижать нагрузку, – ответил муж. Он принялся кругами ходить вокруг подстилки, то и дело останавливаясь, чтобы наклониться к коленям. На песок падали капли пота. – Что у нас есть попить?
– Лимонад, пепси, холодный чай.
– Холодный чай – то что надо.
Делия встала, наполнила бумажный стаканчик и протянула ему. Сэм осушил его одним глотком и, перевернув, поставил на крышку холодильника.
– У тебя нос обгорел, – сказал он ей.
– Мне хочется немного загореть.
– Вместо загара ты получишь меланому.
– Ну, может быть, после обеда я нанесу немного... Но он уже взял бутылочку лосьона.
– Стой ровно, – приказал муж, откручивая крышку.
Он стал наносить лосьон ей на лицо. Лосьон пах сочными персиками, искусственный, дешевый запах, от которого она сморщила нос.
– Повернись, я намажу тебе спину.
Делия послушно повернулась. Теперь она смотрела в глубь побережья, где позади песчаного откоса виднелись крыши коттеджей. Стайка крошечных темных птичек летела идеальным треугольником – казалось, будто их соединяют невидимые нити. Птицы пролетели немного, попали в полосу солнечного света и внезапно оказались белыми, почти серебристыми, как вуаль с блестками, а потом улетели и снова превратились в черные точки. Сэм намазал лосьоном плечи Делии. Лосьон сперва казался теплым, но потом остыл на ветру и слегка пощипывал кожу.
– Делия! – Голос Сэма прозвучал неожиданно.
– М-м?
– Я думал о той старушке, которая приходила к нам в субботу вечером.
Она замерла под его ладонью и почувствовала, что все ее нервы разом натянулись, как струны.
– Я понимаю, что она вела себя странно, – сказал муж. – Но у нее была настоящая фотография, и она уверена, что на ней ты и этот, кто бы он ни был, как там его... – Делия уже обернулась, чтобы опровергнуть его слова, когда он закончил: – Эдриан Роллс-Ройс.
– Блай-Брайс, – сказала она.
Сэм всегда искажал имена намеренно. Он всегда так делал. Свидетельницу на их свадьбе, которую звали Мисси Прингл, он всегда называл Присей Мингл. Это было очень в его стиле – проявлять такую мелочность! Муж был таким надмененным с ее друзьями, эти ироничные нотки в его голосе! Делия вспомнила свою свадьбу: старые раны, и унижения, и обиды, вроде бы забытые, но на самом деле только и ждущие такого момента, как этот.
– Его зовут Эдриан Блай-Брайс, – уточнила она.
– Понятно. – Сэм побледнел.
– Но та женщина все неправильно поняла. Он просто знакомый.
– Понятно.
Он молча поставил на место лосьон.
– Ты не веришь мне.
– Я этого не говорил.
– Но ты это подразумеваешь.
– Уж точно я не собираюсь чувствовать себя виноватым из-за того, что ты себе навоображала, что я что-то подразумеваю, – сказал Сэм. – Разумеется, он просто знакомый. Ты не из тех, кто заводит интрижку на стороне. Но я просто думаю, как это выглядит в глазах окружающих, Ди? Понимаешь?
– Нет, не понимаю, – ответила она сквозь зубы. – И меня зовут не Ди.
–Хорошо, – согласился муж, – Делия. Почему бы тебе просто не успокоиться?
И махнул в воздухе рукой тем покровительственным жестом, который всегда приводил ее в ярость, отвернулся и направился к воде.
Во время каждой их ссоры, которые когда-либо происходили, Сэм всегда поворачивался и уходил до того, как спор был разрешен. Он всегда заводил ее, а потом вероломно бросал, как будто показывая, что уж он-то в состоянии вести себя как взрослый человек. Взрослый? Вот именно. Кто еще будет бегать по пляжу в кроссовках? Кто еще столь усердно будет плескать воду себе на грудь и плечи перед тем, как нырнуть? И, боже правый, смотреть на часы, когда вынырнет? Делии казалось, что он измеряет волны, что он придумал какой-то точный мудреный ритуал, который ее раздражал.
Она схватила плетеную сумку и пошла прочь с пляжа.
Делия и не заметила, сколько людей приехало. Теперь между зонтиками, раскладными стульями и разбросанными игрушками вилась только узкая тропка, поэтому она скоро свернула к океану и пошла по мокрому, плотному песку, охлаждавшему ее ступни.
Эта часть пляжа принадлежала гуляющим. По большей части они ходили вдвоем: и молодые парочки, и пожилые пары почти всегда держались за руки или просто шли рядом в ногу. Время от времени между ними пробегали маленькие дети. Делия представила карту всего Восточного побережья от Новой Шотландии до Флориды – неровная полоса бежевого песка с крошечными точками людей и рядом синяя полоса Атлантики, тоже с точками. Она сама была движущейся точкой, направлявшейся на юг. Она решила, что будет идти, пока не дойдет до края материка. Постепенно Сэм начнет спрашивать: «Вы не видели Делию?» – ему будут отвечать: «Нет, куда же она могла пойти?» – а она будет идти, как кто-то бегущий от дождя, и никто никогда ее не найдет.