Сьюзи пришла к ужину вовремя и сидела за столом, завернувшись в одеяло, как маленькая девочка, которую только что разбудили. Но она ничего не сказала о свадьбе, и остальные тоже не стали об этом упоминать. Потом все смотрели фильм, даже Сэм, его очки поблескивали в темноте. Хотя на самом деле все следили за Сьюзи. Каждый раз, когда Сьюзи отпускала какое-нибудь комическое замечание, ее братья хохотали до слез, Велма смеялась своим обычным шипящим смехом, а Розали смотрела на девушку немигающим, пронзительным взглядом.
После фильма Рамсэй и Велма взяли Розали и пожелали всем спокойной ночи, но Кэролл объявил, что он, может быть, останется. Делия поднялась наверх, чтобы постелить ему постель. Когда она взбивала подушки, то услышала, что Сьюзи тоже поднялась в свою комнату, и, стало быть, Сэм остался в библиотеке один. Поэтому она не стала спускаться вниз, вернулась к шкафу с бельем и постелила себе в комнате Элизы.
Много позже, лежа на спине в темноте, Делия услышала шаги Сэма на лестнице. Муж прошел по коридору в свою комнату, ни минуты не помедлив, и закрыл за собой дверь.
Это было смешно и глупо, но она чувствовала себя такой уязвленной.
20
– Эту сахарницу, – обратилась Линда к близняшкам, – подарила своей сестре ваша двоюродная прапрабабушка, Мёрси Рамсэй, когда та вышла за Исайю Фелсона в тысяча восемьсот девяносто девятом году.
Делия не могла представить, откуда сестра это знала. Хотя близняшек это, похоже, не впечатлило. Они были заняты восхищенным созерцанием Кэролла, который тряс сахарницу над миской с хлопьями. Была половина двенадцатого, а он только сейчас приступил к завтраку. Линда с близняшками позавтракали раньше, когда Элиза забросила их сюда по пути на работу. Сэм, наверное, сам себе что-нибудь приготовил, перед тем как удалиться в офис, а Сьюзи еще не проснулась. Это был один из таких дней, когда кто-то заканчивал есть и сразу начинал есть другой, и так продолжалось с утра до вечера. Сама Делия только перехватывала что-нибудь на ходу.
– Родители Мёрси Рамсэй сильно из-за нее переживали, потому что она не была замужем, – рассказывала Линда. – Она работала машинисткой в юридической конторе возле гавани.
Делия вглянула на нее.
Кэролл теперь мешал хлопья, а Мари-Клер принялась греть руки о сахарницу, которая, сказать по правде, не была особенно примечательной – в виде куска сыра, из потемневшего и поцарапанного стекла.
Тереза собирала указательным пальцем рассыпанные крупинки сахара и отправляла их в рот.
Линда продолжала:
– В каждом поколении в нашей семье всегда находилась девушка, которая не выходила замуж.
– В этом поколении это будет Тереза, – хихикнула Мари-Клер.
– А вот и нет, – сказала Тереза.
– А вот и да. Зазвонил телефон.
– Если это из школы, скажи, что я заболел, – попросил Кэролл.
– Кэролл Гринстед! Я не собираюсь тебя покрывать. – Делия согнала с колен кота и поднялась, чтобы взять трубку. – Алло?
– Делия? – Это был Ной. Делия отвернулась от остальных.
– Что случилось? – спросила она как можно тише.
– Я простудился.
– Ты в постели?
– Я на кушетке. Где ты? Почему ты до сих пор не вернулась?
– Ну, я пыталась вчера позвонить, но вас не было, – сказала Делия. – Кстати, откуда ты узнал мой номер?
– И вообще! Ты даже номер не оставила! Мне пришлось звонить Белль Флинт, а она ответила, что ты уехала к семье, поэтому я позвонил оператору и попросил разыскать номер Гринстедов, и первой в списке оказалась женщина, которая сказала: «А, ты звонишь моей невестке», и мне пришлось записывать. Но ты же обещала вернуться вчера!
– Или сегодня, – напомнила Делия. – Я, наверное, поеду на автобусе, может быть, сегодня вечером, я узнаю позже...
– Это риелтор? – крикнула Сьюзи сверху. Делия прикрыла трубку рукой:
– Нет, это не риелтор! Потом сказала Ною:
– Ты просто оставайся на кушетке. Я скоро буду дома. Пока!
Повесив трубку, она обернулась и увидела, что все на нее смотрят.
– Ну! – бодро начала она. – Так!
У них были такие лица, словно они поймали ее за каким-то преступлением.
Потом пришел Сэм в белом халате. У него начался обеденный перерыв, а они все еще завтракали. Линда сидела на его стуле и, похоже, не собиралась уступать.
– Если бы это хороший врач пришел... – ядовито сказала она.
Делия спросила:
– Сэм, что ты будешь...? – а затем остановилась. Это в самом деле была не ее проблема – предлагать ему обед.
Но муж, похоже, об этом не подумал, сел на то место, где обычно сидела Сьюзи, и сказал:
– Все что угодно. Суп.
Должно быть, он одним супом и питался, потому что это единственное, что хранилось в буфете, – обезжиренный безвкусный суп без соли, с танцующим сердечком на упаковке. Делия открыла банку грибов с соевым молоком и вылила содержимое на сковородку.
Теперь Сэм спрашивал Кэролла, почему тот не в школе. Отец выбрал неверный тон, настойчивый, будто буравящий мозг, который не мог вызвать у подростка ничего, кроме вспышек гнева, поэтому Кэролл горбился над своей миской с хлопьями. Делия заметила, что оба они, да и вообще все в комнате, стали обращать на нее меньше внимания, чем вчера, словно с нее сошел налет чужеродности.
Сэм сказал, что отдаленная вероятность свадьбы родственника не является оправданием прогулов.
– Ты-то что об этом знаешь? – спросил его Кэролл. – Бога ради, некоторые из моего класса пропускают занятия ради матча Ориолов.
– Попридержи язык, молодой человек, – сухо говорил Сэм.
Делия слегка помешивала суп. Ей представилось, что муж парит в воздухе как воздушный змей или знамя, которое меняет форму, когда изменяется направление ветра. С одной стороны, он был мягким, сдержанным и благодушным, с другой – резким и лишенным чувства юмора. Делия вдруг вспомнила, что в то утро, когда они впервые встретились, его лицо с правильными чертами показалось ей чересчур правильным, слишком самодовольным, и она заколебалась. Но потом отбросила это впечатление и навсегда о нем забыла – по крайней мере до этого момента.
– Пожалуйста, дядя Сэм? – заныли близняшки. – Можно ему остаться дома, хоть один разочек? Ради нас?
До того как муж успел ответить, в дверь позвонили. Все посмотрели друг на друга, а кот направился в подвал.
– Меня нет, – сказал Кэролл с набитым ртом. Наконец Делия уменьшила газ и пошла посмотреть, кто пришел.
Дрисколл Эйвери стоял на залитом солнцем крыльце перед дверью и насвистывал, глядя в сторону. Насвистывал! Господи. Делия открыла дверь и поздоровалась:
– Привет, Дрисколл.
– Привет, миссис Гринстед! – ответил он, входя. – Отличная погода.
Это на самом деле было так. Ночью подкралась осень, колючая и промозглая, и щеки Дрисколла покрылись румянцем. На нем была выходная одежда, хоть и был вторник.
– Проходи на кухню и позавтракай, – предложила она. – Или пообедай, как сам сочтешь нужным.
– Нет, спасибо. Мне просто нужно поговорить со Сьюзи одну минутку.
– Ну, думаю, она проснулась, но пока не спускалась, – сказала ему Делия.
– Ничего, если я поднимусь?
– О, я не знаю...
– Пожалуйста, миссис Гринстед. Думаю, теперь я понял. Я знаю, как упросить ее выйти за меня.
Делия скептически на него посмотрела, но молодой человек спросил:
– Ладно? – И, не дожидаясь разрешения, развернулся и затопал по лестнице.
Потребовалась уйма выдержки, чтобы не подслушать, что будет дальше. На кухне все уже ждали.
– Ну? – требовательно спросила Линда.
– Это был Дрисколл.
– Дрисколл! – хором воскликнули близняшки.
– Он пришел поговорить со Сьюзи.
Девочки отодвинули свои стулья подальше от стола. Линда велела:
– Сидите на месте.
– А нам нельзя просто...
– Они никогда ничего не решат, если вы будете шпионить и мешать.