– Это – путешествие во времени, – вдруг произнес Нат.
– Ну да, думаю, да, в каком-то смысле. Но он, очевидно, разговаривал сам с собой.
– Просто безумная, непродуманная попытка повернуть время вспять, – сказал он, как будто она возражала, – и пережить все заново. К несчастью, отвечать за последствия придется Бинки. Бедная Бинки!
– С Бинки все будет в порядке, – твердо возразила Делия. – Вот. Дверь справа – это ванная. Новые зубные щетки лежат на полке. Я могу вам еще что-нибудь принести?
– Нет, спасибо.
– Может, поднос с едой? Вы к ужину не притронулись.
– Нет.
– Ну, не стесняйтесь звать меня, если понадоблюсь. – Она наклонилась, чтобы прикоснуться губами к его лбу, так же, как всегда каждый вечер делала со своим отцом.
Делия пошла спать следом и легла в половине десятого, хотя глаза у нее слипались уже во время ужина. «Я пас», – сказала она остальным. Они все еще сидели там, даже Кортни, хотя Пола его мама забрала некоторое время назад. «Кажется, что с сегодняшнего утра прошла целая вечность», – вздохнула Делия, а затем поплелась в комнату Элизы. Она была уставшей настолько, что приходилось волочить за собой ноги, как ведра с цементом.
Однако, оказавшись в постели, заснуть не смогла. Она лежала, уставившись в потолок, лениво поглаживая теплый бок кота, устроившегося возле ее бедра. Внизу Сэм как обычно препирался с Линдой. Играл концерт Моцарта. Элиза спросила: «Почему он этого не сделает, я тебя спрашиваю?» – «Кто не сделает? – подумала Делия. – Чего не сделает?»
Должно быть, она уже спала, но это был тонкий, неверный сон, такой, будто она частично следила за тем, что происходит, поэтому, когда снова проснулась, совсем не удивилась, что в доме темно и голоса внизу стихли. Делия села и повернула наручные часы, чтобы циферблат было легче рассмотреть в свете, падавшем от окна. Насколько она могла понять, было одиннадцать часов или пять минут двенадцатого. Скорее, пять минут двенадцатого, судя по тишине.
Делия взбила подушку и, зевнув, прислонилась к ней спиной. К уголкам глаз уже подступили слезы скуки. Похоже, эта будет одна из тех ночей, что длятся как будто неделями.
Посмотрим: если свадьба начнется завтра в десять, церемония завершится в одиннадцать. Ну, чтобы подстраховаться, скажем, к полудню. Если Рамсэй ее подвезет, она будет на автобусной станции в половину первого. Или если Сэм ее подвезет. Сэм, в конце концов, сам это предложил.
Делия представила, как будет сидеть на пассажирском сиденье, а Сэм за рулем. Как двое крохотных человечков в игрушечной машинке. Куколка-муж, куколка-жена, бок о бок. Уставившись на дорогу, не глядя друг на друга, да и зачем им это, если они и так давно перестали нуждаться во внешних проявлениях чувств. Больше не стоило надеяться на восхищенные взгляды, не приходилось ждать беспрестанного обожания. Нечего было показать, кроме самих себя: простых, честных, домашних, чей внутренний мир сейчас стал гораздо богаче.
Так где она остановилась? Автобусная станция. Успеть на автобус в час или около того, оказаться в Сэли-сбери к...
Оказалось, что Делия плачет не от скуки. Она вытирала слезы рукавом ночной рубашки, но те продолжали литься.
Она аккуратно откинула одеяло, помня о коте, выскользнула из постели и босиком подошла к двери. Коридор освещался только светом, лившимся из верхнего окна. Ей приходилось искать дорогу к комнате Сэма на ощупь.
К счастью, его дверь была не заперта. Делия вошла. Ни один звук ее не выдал, но она почему-то все равно знала, что муж не спит. Разумеется, знала, после всех этих лет, и могла это понять по тому, что воздух в комнате был такой, как будто он лежал, затаив дыхание. Делия осторожно ступала сперва по холодным половицам, затем по колючему ковру, потом снова по холодным половицам, она ходила этой дорогой с тех пор, как научилась ходить вообще. Затем присела на ту сторону кровати, которая раньше была ее. Сэм лежал на спине – она начала различать в полутьме его белое лицо. Делия прошептала:
– Сэм?
– Да? – откликнулся он.
– Помнишь то письмо, которое ты написал мне в Бэй-Бороу?
– Да.
– Что за строчку ты вычеркнул? Сэм заворочался под одеялом.
– О. Я слишком много строчек вычеркнул. Письмо было сумбурным.
– Я имею в виду самую последнюю строчку. Ту, которую ты зачеркнул так тщательно, что ее совсем невозможно было прочесть.
Он сперва не ответил. Потом произнес:
– Я забыл.
У Делии появилось импульсивное желание встать и уйти, но она заставила себя остаться. Она сидела неподвижно, ждала и ждала.
– Думаю, – заговорил наконец муж, – что, может быть, там было просто... ну, что-то вроде того, о чем раньше думал Дрисколл. О том, есть ли что-нибудь... ну ты понимаешь. Что поможет вернуть тебя.
Она сказала:
– О, Сэм. Тебе только нужно было спросить.
Потом он повернулся к ней, Делия проскользнула под одеяло, и Сэм притянул ее к себе. Хотя на самом деле он так и не спросил. По крайней мере не напрямую.
Они уже давно спали, когда зазвонил телефон, и Делия проснулась не сразу. Так поздно мог звонить, наверное, только пациент. Но у Сэма даже не изменился ритм дыхания, поэтому она дотянулась до телефона из-под его руки.
– Алло? – сказала она.
Миссис Гринстед?
Да.
– Это Джо Брайт. – Голос был таким же бодрым, как его имя, совершенно не сонным в такой беспробудный час. Делия взглянула на будильник: час двадцать три.
– М-м... – замялась она.
– Риелтор, – напомнил он. – Вы мне звонили? Вы и ваша дочь? Вы оставили целый букет сообщений.
– А! Да! – Она все еще собиралась с мыслями. – М-м...
– Я бы никогда не позвонил так поздно, если бы вы не сказали, что это – вопрос жизни и смерти, миссис Гринстед, а я только сейчас вернулся из загородной поездки. Мать моей жены умерла, такой тяжелый момент...
– О, мне жаль это слышать. – Делия выпрямилась. – М-м, мистер Брайт, я звонила, потому что... Моя дочь хотела узнать, можно ли ей забивать в стену гвозди?
В ответ была тишина.
– Просто на случай, если они захотят повесить картины или, скажем, зеркало... – сказала Делия, увиливая.
– Гвозди, – произнес мистер Брайт.
– Верно. Она хотела узнать, можно ли ей будет забивать гвозди.
– Ну, – задумался мистер Брайт. – Я думаю, разумеется, можно. Только если они заштукатурят отверстия, когда будут съезжать.
– О, они заштукатурят! – пообещала Делия. – Я обещаю. Спасибо, мистер Брайт. Спокойной ночи.
Тот снова замолчал, а потом сказал:
– Спокойной ночи.
Делия положила трубку и снова улеглась. Она решила, что Сэм по-прежнему спит, но потом услышала, что он тихонько присвистнул от удивления. Делия улыбнулась. Издалека донесся гудок поезда. В доме послышался скрип половицы, а затем хриплый кашель из комнаты, где спал Нат.
«Это путешествие во времени», – сказал Нат. Делия вспомнила, как пыталась вечером вызвать в памяти лицо Эдриана. Затем начала думать о том, что он напоминал ей кавалера, который был у нее в студенческие годы, и только сейчас осознала, что все это время у нее в голове был образ Сэма, а не того кавалера. Молодого Сэма, серьезного и полного надежд, такого, каким он был, когда впервые появился на пороге ее дома.
Все это было путешествием во времени – все эти прошедшие полтора года. Хотя в отличие от Ната ее путешествие удалось. А как еще можно было сказать о путешествии, которое закончилось там же, где началось, и она была дома с Сэмом, и собиралась остаться здесь навсегда? Как еще можно сказать об этом странствии, когда люди, которых она покинула, как будто все равно прошли весь путь вместе с ней?
Теперь она видела ту июньскую сцену на пляже иначе. Она видела, что трое ее детей всматриваются в линию горизонта, туда, где заканчивается океан, и в них напряженное спокойствие первооткрывателей, которые ждут своего часа, чтобы отправиться в путь. А Делия, прикрывая глаза от солнца ладонью, пытается понять, почему они уходят.
Куда они идут без нее.
Как попрощаться с ними.