Процесс, впрочем, еще не был доведен до совершенства, поскольку человеческие чувства и реакции не ушли полностью, а сделать его мозг подконтрольным компьютеру не удалось. Пока всклокоченный мужик в синем халате, которого следовало именовать не иначе, как Создатель, бился над проблемой контроля, Го-Ринг сбежал.
Через некоторое время попал в Тенерру и в числе прочих роботов затесался в загородные владения Алайских. Надо же было где-то жить. Он полагал, что семья, состоящая из матери и четырех ее дочерей, существует тихо и рядом с ними получится какое-то время скрываться. Но все почти сразу пошло не по плану: жаркий роман с Дишей, возвращение Эрихарда, переезд, потом еще переезд. Вокруг появилось много мужчин, часть из которых нормально разбирались не только в магии, но и в технике. Обнаружить его могли в любой момент. Следовало перебраться хотя бы в комнату в клубе, но он не хотел оставлять Дишу одну в не то чтобы безопасном дворце. В общем, хорошо, что их подловила я, а не кто-то другой.
— Знаешь, он нормальный парень, — подвел некий итог Эрихард. — И я даже рад, что он обратил внимание на Дишу.
— И… что теперь будет? — спросила осторожно.
Откинувшись на мягкую спинку, он еле заметно пожал плечами.
— Иридоль подготовит материалы, и Наари представит эту историю прессе в наиболее выигрышном свете. При активном содействии нашей влюбленной парочки, разумеется. Это им в качестве наказания. Потом пышная свадьба и, в отличие от нас, нормальный отпуск, а не два жалких дня. — Мне достался стальной взгляд с теплыми смешинками. — Еще я передал информацию об этих операциях нашим людям в Рейгре. Посмотрим, что они смогут сделать.
Почему-то любые сильные эмоции — как боль, так и зашкаливающее счастье — в первую очередь проявляются нехваткой воздуха и воображаемыми тисками на шее.
— Ты самый лучший, — порывисто прошептала я, когда дыхание вернулось, и потянулась к своему герою.
Пожалуй, он заслужил поцелуй.
Много поцелуев.
Назначенная встреча с Вауром состоялась еще через полторы недели. Необходимость в ней отпала с уничтожением корон, но я наобещала финансирование и не придумала, как красиво пойти на попятный. Поэтому пришлось лететь в Сталь к почти незнакомому магу. Ладно, заодно прислушаюсь к его ощущениям насчет Крестани.
— Тьера Ллана. — Меня провели в довольно аскетичный и холодный кабинет, который если чем и впечатлял, то количеством книг и разнообразных магических приблуд.
— Благодарю, — произнесла вежливое, когда преподаватель придвинул мне стул.
Он казался самым приятным из всех служивших в Стали.
Влюбленным, это несомненно.
И смущенным самим моим присутствием в его кабинете.
— Кофе? Вино с пряностями? Что вы любите? — Прозрачные глаза смотрели на меня заинтересованно, как на редкий магический феномен.
— Спасибо, не стоит, — покачала головой. — Что там с вашей теорией?
Эрихард на днях обмолвился, что неплохо бы сюда ректора помоложе и менее консервативного. Думаю, у Ваура есть шанс.
— Вы ведь уже слышали о темных потоках с возможными дополнительными течениями? — Кивнула. — Я думаю, это запертая магия тех, кто жил в Тенерре до нас.
Опять кивнула.
Возможно. Я меньше всех в этом разбираюсь.
— Но в последние пару месяцев они не активны. Мне не удалось засечь ни единого всплеска.
— А до этого? Вы думаете, кто-то тревожил эту магию нарочно? — просто почувствовала, что важно задать именно этот вопрос.
Он уставился куда-то сквозь меня.
Надо признать, некоторые люди в моменты задумчивости выглядят весьма странно.
— Думаю, да. Но это исключительно личное мнение, не подкрепленное результатами исследований, — прозвучал ответ истинного ученого.
— Зачем бы это могло кому-то понадобиться?
Ваур развел руками.
Мы проговорили недолго, во всяком случае, о серьезном. Он еще сказал, что если знать точки наибольшей концентрации и принципы действия, то теоретически ту магию можно растревожить и вернуть в Тенерру. Но она вступит в противоречие с современной ледяной магией, и всему измерению может наступить эффектный конец. Практически без вариантов. То есть надо быть полным психом, чтобы в это полезть. Потом пришли Ньята с Крестани, и о серьезном мы больше не говорили.