— Что нерешительный-то такой? — снова улыбнулась женщина, но без тени издевки, — раньше-то смелее был. Али запамятовал?
Дверь домика распахнулась, на пороге показался босоногий мальчишка лет десяти, пристально посмотрел на идущего к колодцу Ланса и бросился вперед.
— Папка!!! — брызнула влага из его глаз, — Папка пришел!!!
Ланс оторопело уставился на мальчика и не шелохнулся, пока тот не повис на его шее.
— Ну, — кивнула женщина в ответ на немой вопрос, — твой он, твой. Все правильно.
Ланс неловко прижал к себе мальчика, глаза дрогнули соленой пеленой.
Постояв так, он разлепил непослушные губы и то ли сказал то ли приказал чужим голосом:
— Слезай, пока. Давай матери поможем.
Оставив сияющему мальчику копье, он подошел к колодцу и вытянул ведро наверх.
— Ну, — окончательно и бесповоротно взяла дело в свои руки женщина, — что остановился? Бери ведро, да пойдем в дом. И товарищей своих зови.
Ланс поднял ведро жилистой рукой и вопросительно посмотрел на своих спутников. Крын стоял, разинув рот, так, что не одна стая ворон могла успеть свить там гнезда и вывести птенцов. Принц смотрел с почтительным одобрением, а Итернир, даром, что на одной ноге, веселился вовсю.
— Нет, — качнул головой принц, — спасибо, хозяйка. Нам надо идти дальше.
— Точно, — звонко поддержал Итернир, — мы еще вчера основательно позавтракали. Так ты, Ланс, остаешься?
Ланс поглядел на него одуревшими глазами, неопределенно кивнул.
— Вы заходите на обратном пути, — тихо сказал он, полностью утратив былую уверенность, — и удачи.
— Тебе удачи! — радостно махнул рукой Итернир.
Принц учтиво склонил голову Лансу, отдельно — женщине. Крын промычал что-то неопределенное и помахал рукой.
Домик на опушке остался позади.
— Может быть, и правда Лестница желания исполняет? — весело спросил Итернир, — как мыслишь, принц?
— Странно все это, — пожал плечами тот.
— Чего странного-то? — удивился Итернир.
— Быстро как-то все. И слишком просто. Шаг — и нас четверо, другой — и нас трое. А дальше что?
— Что, — усмехнулся Итернир, — не так все это себе представлял?
— Да, — просто сказал тот, — не так. И разве может это быть исполнением желаний, если у Ригга мать умерла?
— Почему нет? — пожал плечами Итернир, — все мы смертны. Рано или поздно это бы случилось. А он, наверняка, мечтал же жизнь с этой девицей прожить. Вот и случилось все, как он хотел. Только они одни. В целом мире. Ну, как? А Ланс? Налицо исполнение самого заветного желания. Он, наверное, и сам не признавался себе, что этого хочет. А ты-то сам, чего желаешь?
Принц задумался, пожал плечами.
— Не по-людски… эта… в общем, — прогудел вдруг Крын.
— Что не по-людски? — дернул бровью Итернир.
— Ну… шли вместе же… и вот… и все… быстро… и не попрощались толком…
— Быстро, — кивнул, соглашаясь, Итернир, — не по-людски. Ну, принц, чего же ты желал бы?
— Не знаю, — ровным и неспешным голосом ответил тот, — а ты?
— А что мне надо, по большому счету? — громко, на весь лес спросил Итернир, — полный кубок и красивую девушку на коленях! Хей! Слышите меня, боги?!
— Лес меняется, — неожиданно тихо ответил принц.
А лес действительно менялся. Сначала совсем исчез подлесок. Это было непривычно. Такой лес сильно напоминал парк. И он, лес, становился с каждым шагом все более и более ухоженным. Деревья уже не толпились, как в настоящем лесу, а соблюдали положенное расстояние. Стало светлее, лучи солнца все чаще пробивались вниз. Под ногами зашуршал густой ковер сухих листьев. Идти было легко и приятно. И необычно. Даже Итернир приосанился.
А потом лес раскинулся садом. Шелестела мод ногами мягкая ровная трава, манили спелыми плодами деревья, весело пели птицы. Мир кругом искрил, пел и переливался солнечными лучами.
Спутники вышли на мощеную белым камнем дорожку, одну из тех, что петляли во множестве между деревьями и увитыми ажурными беседками. Крын вскоре жизнерадостно захрустел сорванным яблоком, предварительно потерев его о рубаху. И ничего с ним не случилось. Не растаял сад вокруг них, не выросли у него уши, как в известной сказке про Наслада Долговязого и волшебные груши.
А вскоре мелькнул за поворотом дворец. Мелькнул, а потом во всей красе предстал перед изумленным взором. Таких точеных форм и изящных линий, такого белого камня не было и не могло быть на земле. Захватывало дух от нечеловеческой красоты, от тонких башенок, высоких окон и больно было глазам от сверкания белоснежного камня.
А с высокого крыльца, по широким ступеням спускались навстречу девушки, красота и привлекательность которых затмевала даже этот дворец.