От большей части жизни остались эпизоды, отрывки. И он видел в них себя уже со стороны.
Вот взятие города. Толпы осаждающих рвутся к стенам. К воротам подкатили таран. Самые сильные воины огромного роста раскачивают его, скрытые крышей, обложенной мокрыми шкурами, стараясь разбить ворота.
Кругом шум и гам, звон мечей, треск, стоны умирающих.
— Вылторп! Твою ж так налево… да не ты налево, идиот! молодой еще человек, во главе своего отряда устремляется к стенам.
Его люди действуют, пожалуй, наиболее слаженно, чем все остальное войско. Неся вместе со своим отделением лестницу, он звучно командует:
— Брекснер! К третьему зубцу!..
— … вашу так! Правее заносите!
— За мной, ребята! Шустрей!
И вот он уже на вершине стены. Умело орудуя мечом, отбрасывает сразу троих защитников, и его воины ловко и неотвратимо перелезают через стену.
Под напором одной из частей его отряда рушится объятая пламенем башня. А сам он с горсткой своих воинов, спрыгивает с внутренней стороны стены, пробивается к воротам. Тонкое древко стрелы вдруг пронзает левое плечо. Над сердцем. Но он уже уперся в тяжелый засов. Еще пара стрел белыми оперениями расцветают на нем, но засов уже скинут, створки распахиваются, и лавина победителей врывается в ворота…
Битва. Огромное поле, сплошь покрытое людской массой. Вот конница устремляется в атаку, опрокидывает правый фланг, вонзается в тыл центра. Огромная людская масса тяжело дрогнула, подалась. Сейчас люди не выдержат, побегут от всадников, неумолимо настигающих все и вся. Но, словно из-под земли, позади конницы возникает новый отряд, ведомый могучим воином.
Неожидан и сокрушителен удар этих людей. Они не были закованы в сталь. Лишь средней силы доспех скрывал их тела. Но словно нож в масло они вонзаются во вражескую конницу. Бежит она. И преследуют ее эти воины.
И сам центр уже подался вперед, еще мгновение, и битва будет выиграна, но враг вводит последний свой резерв — отряд тяжелых латников перекрывает путь наемникам.
И вновь демонстрируют они необычайное умение. Словно единый организм, смыкают ряды. И страшен их натиск. Но страшнее всего врагу встретиться с командиром, что словно буйный вихрь на ржаном поле.
— В клин! — командует он густым, чуть хриплым голосом, но гремящем, как трубы смертного призыва.
И выстраивают его воины клин, смыкаясь плечом к плечу, не давая врагу окружить командира, что бьется на острие строя, стремясь к самому сердцу врага.
— Поддай, ребятки! — ревет он, — Шустрее.
И вертясь волчком щедро рассыпая могучие удары, которых не выдерживал ни один доспех, рвется в самый тыл вражеского строя. Еще один дружный рывок, и строй врага прорван, а наемники уже широко разворачиваются позади рядов центра противника…
Не битва это — эпическая поэма…
Другая битва. Такое же поле, но наполненное торжествующим криком одних, и паническими воплями других. Люди бегут от людей. Падают, под ударами. Земля густо напитана кровью.
Но среди паникующей лавины, несокрушимой скалой стоит отряд наемников. Здесь нет криков. Но бегущие, пусть и немногие, останавливаются, вставая в общий строй, повинуясь молчаливым командам взмахами меча командира наемников.
Сам этот крепкий человек стоит на переднем краю отряда. Сомкнув людей в кольцо, пытается вывести тех, кто уцелел. В его движениях нет ни бьющей через край мощи, ни удали. Но каждый удар, порой даже не заметный глазу, достигает цели. И его молчание пугало врагов надежней леденящего кровь клича…
Порой ему казалось что идет он не по одному миру, а по многим. Сколь часто было, что без особо гладких переходов, он попадал из дремучих лесов в бескрайние пустыни. Но, в конечном счете, это особо не интересовало.
Ему приходилось биться со слишком многими людьми, и череда лиц смазывалась в неопределенную полосу. Но одна встреча запомнилась особенно. В каком-то безлюдном унылом месте, а, может, и посреди шумного трактира, он встретил странное существо. Все оно скрывалось под непонятного цвета истлевшим балахоном и лица не было видно в тени капюшона. Так что нельзя было даже определить, мужчина это, или женщина. В иссушенных покрытых трупными пятнами руках оно сжимало косу.
Ланс не был суеверен. Он никого не узнал в этом существе, только вынул меч из ножен… И никогда больше не встречал это странное создание.
Одна беда валилась на другую, одна война шла вслед за другой и думать особенно было некогда.
Но однажды жизнь заставила его задуматься. Тогда он вышел к развалинам замка. Что-то неуловимо напоминала вся местность вокруг, но что? Он внимательно оглядел замшелые камни развалин. И вдруг понял, что знает каждый из них. Его воины, не понимая, смотрели, как командир, черствый и мрачный человек, вдруг опустился на колени, и расцеловал камни руин.