Учёные утверждают, что примерно каждые пятнадцать минут мужчина обращается мыслями к сексу. Роман подтверждает этот тезис, переводя его в ранг очевидных фактов, потому что с того момента минула ровно четверть часа.
– Ты кто? – спросил, приблизившись, один из двух мужчин неприятного вида.
Главный герой мог бы задаться вопросом, отчего эти двое так похожи на тех типов, что просили у него закурить, но был слишком занят Её тонкой голенью и белой босоножкой.
– Курить есть? – спросил второй верзила.
– Ему впадлу с нами разговаривать, – ухмыльнулся первый, не дожидаясь ответа.
– Он нас не уважает, Фингал, – кивнул второй.
Перебросившись этими короткими и ни к чему не обязывающими фразами, двое быстро обыскали его, взяв на хранение все ценные вещи, которые только смогли найти, чтобы те не промокли (читатель поймёт из дальнейшего развития событий, что именно так и было, и что два эти человека беспокоились о часах главного героя, которому предстояло отправиться в долгое плаванье). После этого они подхватили героя за ноги и споро перебросили через перила моста.
«Я в реке!» – сообразил он, похолодев от страха, пока поднимался с глубины на поверхность. И стал бить руками во все стороны.
Когда он смог вдохнуть воздуха, было по–прежнему солнечно; на мосту, кажется, смеялись, а он даже не знал, где берег.
«Что ж, пускай река сама несет меня!» – решил он.
Решив, он, как мог, глубоко вздохнул, а река с ласковой готовностью подхватила его и понесла.
Она шуршала камышами, бурлила на перекатах, и он чувствовал, что совсем промок и скоро утонет.
Вдруг кто–то (кажется, это была река) сказал:
– Извините, кто вы и как сюда попали?
– Я вожделел, – с искренней готовностью ответил он. – А два человека случайно уронили меня с моста в реку.
– Вынести вас на берег? – предложила река.
– Нет, спасибо, – улыбнулся он. – Я всегда мечтал попутешествовать по реке.
– Хорошо, тогда давайте путешествовать, – обрадовалась река. – Вдвоём веселей.
Нельзя утверждать, что этот диалог происходил на самом деле, а не в где–то внутри героя. Как бы там ни было, река несла его долго – мимо людных пляжей и диких обрывистых берегов, над которыми метались быстрые стрижи; мимо тихих берёзовых рощ и густых лесов, в которых трубили олени и ревели медведи; мимо неведомых городов и совсем уж никому не известных деревень…
Через три дня его прибило к берегу острова Мальта. Спасатели умело и быстро выловили его и доставили в гостиницу. Так он стал гражданином своей новой родины, и так закончилась драма его первой любви, но не закончилась история его вожделения, которое он пронёс через всю свою жизнь, едва ли не каждую ночь видя во сне Её, Её белую босоножку, Её глаза с корейским разрезом. Всё, что оставалось ему от Неё – это зубочистка, чудом уцелевшая в длительном плаванье, и это она будет тем единственным предметом, который он возьмёт с собой, отправляясь в свои девяносто с чем–то лет в последнее путешествие, в туфлях не по размеру и со здоровьем, отягощённым неким редким заболеванием лимфатической системы. Он вложит её – полуистлевшую палочку – в нагрудный карман и будет счастлив, как семьдесят лет назад, когда там, в трамвае, смотрел в Её глаза и оущущал запах Её подмышки, которая всё–таки пахла – пахла прогретой солнцем сыромятной кожей и немного уксусом.
А заканчиваться роман будет так: «и, подарив зубочистке прощальный поцелуй, в последнем вздохе он глотнул неба, которого над островом Мальта хоть отбавляй. И неба было так много, что он с тихой радостью в нём захлебнулся.
Быстрые ноги мальчиков
Настоятельница монастыря Святой Тересы мадам Ортис, когда хочет поскорей сообщить что–нибудь Пресвятой Деве Марии, всегда отправляет к ней мальчика–посыльного. Известно, что мальчики и вообще по природе своей смышлёны, подвижны и быстроноги, а мальчуганы деревушки Лавижа, что сгрудилась тридцатью дворами в окружении холмов неподалёку от монастыря, прославились своею смекалкой и быстрыми ногами на всю провинцию и даже за её пределами. Поэтому аббатиса пользуется услугами только этих бойких и быстроногих отроков, когда ей требуется по–настоящему скорая доставка депеши или гостинца. Мадам Ортис не любит сотовой связи и предпочитает ей эпистолярную. И мадам можно понять: тёплая задушевность строк, по старинке написанных пером (даже не шариковой ручкой, храни, Господи, гусей!), пропахших ладаном, запечатанных душистым монастырским воском, проста и человечна, в отличие от вредных для мозга, бездушных, зыбких и холодных волн сотовой связи.