― Ты уверен, что я тебе не навредил?
Янн покачал головой, продолжая безостановочно смеяться.
Чикайя сел на кровати, свесив ноги, и попытался воззвать к своему собственному чувству юмора.
― Эту реакцию я не назвал бы привычной себе. Отвержение и веселье — одинаково приемлемы, но обычно они обнаруживаются гораздо раньше.
Янн сумел кое-как взять себя в руки.
― Извини. Я не хотел тебя оскорбить.
― Я так понял, что ты не заинтересован довести начатое до конца?
Янн скорчил гримасу.
― Я бы попытался, если для тебя это настолько важно. Но мне тяжело будет отнестись к этой задаче всерьез.
Чикайя закинул ногу ему на грудь.
― В следующий раз, когда захочешь испытать ощущения, аналогичные чувствам Воплощенных, просто… сымитируй их.
Он по-прежнему чувствовал какую-то тень похоти при соприкосновении своей кожи с кожей другого человека, но постепенно тяга эта сглаживалась и вскоре должна была уняться совсем.
Он соскользнул с кровати, присел на корточки и поцеловал в губы, подумав, что это может его окончательно угомонить. Янн озадаченно улыбнулся.
― Прикольно.
― Забудь. Пустое.
Чикайя поднялся и начал собирать одежду.
Янн лежал на полу и смотрел на него.
― Я уж думал, что научился распознавать все телесные сигналы, — пробормотал он. — Но они так сыры, несовершенны, даже сейчас… А перед тем шло только одно сообщение, без конца… Будь счастлив, будь счастлив, будь счастлив! Ты думаешь, с этим телом что-то не так?
― Сомневаюсь, — сказал Чикайя и сел на пол, скрестив ноги. — Ты ожидал большего?
― Ну, я и так счастлив, поэтому большего мне и не надо.
― А насколько ты счастлив?
― Настолько, насколько вообще возможно… не имея на то особого повода.
― Понятия не имею, как интерпретировать твое заявление. Проясни критерии отбора особого повода.
Янн пожал плечами.
― Ну, нечто большее, чем просто услышать от моего тела: «Будь счастлив, будь счастлив, будь счастлив!» Но почему?
― Потому что ты близок с теми, кто тебе приятен, и тебе приятно доставлять им удовольствие.
― Но это в случае, если они пользуются тем же определением. Мы ходим по кругу.
Чикайя застонал.
― А теперь ты лукавишь. Это традиция, унаследованная от биологии, что зиждилась на половом воспроизводстве. Ты пойми, все традиции произвольны, но это не значит, что за ними ничего не стоит.
― Да я знаю. Но я ожидал чего-то… более тонкого.
― Э, на это уйдет немало времени.
― Сколько? Часы?
― Века.
Янн подозрительно прищурился.
Чикайя рассмеялся, но тут же заставил лицо посерьезнеть.
― На Тураеве, — объяснил он, — увлечение должно продлиться не менее шести месяцев, прежде чем станут возможны серьезные физические отношения.
Как и все общедоступные модели, тела «Риндлера» допускали промискуитет: любая пара тел могла развить совместимые половые органы, в большей или меньшей степени по доброй воле. Можно было наделить их любыми встроенными ограничениями по своему выбору, и они остались бы действительны, пока ты занимаешь тело. Однако с тех самых пор, как Чикайя покинул свой дом, он не чувствовал потребности препоручать эту задачу кому-то еще.
― Ожидание по-своему притягательно, — пояснил он. — Ты можешь решить, что оно чревато жутким разочарованием, но я полагаю, что генитальная настройка усовершенствовала секс
почти так, как изначально и мечталось. Действуя по велению сиюминутной прихоти, остаться в дураках рискуешь куда сильнее.
Янн запротестовал:
― Да чтоб ты знал, я к этому уже месяцев шесть готовился.
― С момента моего прибытия? Я покорен! Но что с того? Ну кого бы еще ты рискнул попросить об этой услуге?
Янн смущенно усмехнулся.
― А как я мог не заинтересоваться такой возможностью? Этим плоть и славна, каким бы нежелательным ни почитали сие качество.
Он внимательно оглядел Чикайю, на миг посерьезнев.
― Я причинил тебе боль?
Чикайя покачал головой.
― Для этого тоже нужно больше времени.
Он помедлил.
― А как это делается у бестелых? Ребенком я часто воображал, что будет, если все вокруг получат симулированные тела. Мне представлялось, что секс останется таким же, как и во плоти, только с цветными вспышками, космическими лучами и все такое прочее.
Янн расхохотался.
― Может, двадцать тысяч лет назад и жили люди, склонные мыслить его таким примитивным, но все они обратились в тепловой шум задолго до моего рождения.
Подумав, он быстро добавил:
― Я не хочу укорять тебя за следование этой традиции… Твой мозг прошит в соответствии с нейробиологией млекопитающих, и в исходной своей форме такое поведение не является патологическим. Я могу предположить, что оно и поныне исполняет некоторые полезные общественные функции, служит эдаким экзистенциальным плацебо. Но если ты способен перековать свою ментальную структуру, удовлетворение собственных прихотей при интенсификации наслаждения быстро заводит тебя в безынтересную cul-de-sac. Мы изжили это много эпох назад.
― Уже неплохо. Но какими заменителями вы пользуетесь?
Янн сел и прислонился к постели.
― Всеми иными занятиями Воплощенных. Мы обмениваемся дарами. Стараемся вызвать восхищение и притяжение у других. Показаться им привлекательными. Иногда растим детей вместе.
― И даже так? А какими подарками вы можете обменяться?
― О, произведениями искусства. Музыкой, например. Или теоремами.
― Оригинальными?
― А то!
Чикайю это впечатлило. В математике оставалось еще предостаточно неизведанных территорий, куда более сложных и захватывающих, чем физическое пространство. Но обнаружить никем ранее не доказанную теорему — свершение отнюдь не рядовое.
― Это, пожалуй… рыцарственно, — заметил он. — Рыцарь мог бы промчаться на верном коне до края света и принести даме яйцо дракона. А ты сам делал нечто подобное?
― Да.
― Как часто?
― Девять раз.
Увидев, как Чикайя восхищен, Янн рассмеялся и пояснил:
― Это не всегда так судьбоносно. Будь оно так, поступок этот вполне отвечал бы по сложности обретению средневекового дворянского титула, и никто бы не заморачивался им.
― Итак, ты начал с чего-то полегче?
Янн кивнул.
― Когда мне было десять, я не нашел ничего лучшего, чем преподнести моей даме сердца пару отображений, преобразовывавших группу вращений в четырех измерениях в основное расслоение[70] над трехмерной сферой.[71] Древние придумки, но я их для себя переоткрыл.
А как они были приняты?
― О, они ей очень понравились. Она обобщила их на более обширные пространства и отдарила мне результат.
― Ты не мог бы мне продемонстрировать?
Янн начертил диаграммы и уравнения небрежными жестами рук, а Посредники показали их парящими в воздухе. Чтобы придать смысл группе четырехмерных вращений, требуется отобразить их на трехмерную сферу направлений в четырех измерениях, сопоставив каждое вращение с направлением, в котором оно затрагивает ось абсцисс. Отметив все повороты, для которых роль оси абсцисс оставалась одинаковой, можно затем дополнительно отсортировать их путем вращения в остальных трех направлениях. Таким образом исходная группа расслаивалась в набор копий вращений, то есть обычную плотную сферу, на границе которой противолежащие точки склеиваются, поскольку любая пара вращений вокруг противоположных осей совмещается друг с другом при повороте на сто восемьдесят градусов. Подобно искусной отрисовке перспективы на двумерной картине, эти расслоения значительно упрощали понимание топологии более обширной группы.
― Другое отображение сперва инвертирует все вращения, так что вся конструкция выворачивается наизнанку, — показал Янн с ностальгической улыбкой. — Я понимаю, как это сентиментально, но первая попытка остается с тобой навсегда.
― О, да.
Математически здесь не было ничего сложного, но Чикайе картинка запала в душу, как первая торжественно подаренная самоделка Воплощенного ребенка.
― А как это было с тобой?
― Обычно больший успех сопутствовал мне с цветами.
Глаза Янна округлились.
― Да нет. Твоя первая любовь. Как это было?
Чикайя подумал, не солгать ли, но это у него всегда плохо получалось. Но что ответить? Он не хотел придумывать кого-то еще, вымарывая Мариаму из своей жизни.
70
Топологическое обобщение декартова произведения на многомерные пространства.
71
И данном эпизоде речь идет о переоткрытии Янном формулы Эйлера-Родригеса-ван Эльфринкхофа для вычленения группы трехмерных вращений SO(3) как подгруппы группы четырехмерных вращений в евклидовом гиперпространстве SO(4). В кватернионной форме она известна как формула Гамильтона-Кэйли. Математический результат этот действительно весьма почтенного возраста: