― А с нами вправду все в порядке? У меня нет навыков, чтобы на глазок оценить нашу относительную скорость.
― Мы движемся к Барьеру, но так медленно, что до контакта с ним остаются еще часы.
― Тогда хорошо.
Чикайю передернуло. Он все еще держался правой рукой за плечо Янна, сжав его так крепко, точно от хватки зависела его жизнь. Он понимал, что на самом деле это не так, но расслабить захват не мог.
― Тебе больно? — спросил он.
― Нет.
На металлическом лице Янна что-то сверкнуло. Чикайя покосился вниз. Там неспешно проплыл клочок светового полотнища, сиявший ярче своего окружения.
― Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Чикайя.
У него как-то разом прояснилось в голове, шок от выброса из рубки отступил. Не считая иллюзий, создаваемых допплеровским сдвигом, Барьер оставался неизменен столетиями: то была стена сплошного, бесструктурного света. Даже мельчайшая неоднородность, замеченная на ней, произвела бы оглушительный эффект. Он почувствовал себя ребенком, на глазах у которого взрослый только что дотянулся до синего летнего неба и поцарапал его ногтем.
― Я бы сказал, что Бранко преуспел в своих попытках выудить что-нибудь на эту сторону.
― Мы получим новую физику? Новые правила?
― Очень возможно.
Мариама вмешалась:
― Мы в челноке. Все в безопасности.
― Отлично. Не спешите нас забирать. Вид отсюда потрясный.
― Я надеюсь, что ты не всерьез. Мы вернемся через несколько минут.
Странное яркое пятно уплыло из поля зрения, но через несколько мгновений ему на смену явилось другое такое же. Пятна имели форму эллипсов с размытыми краями и двигались со стороны графопостроителя.
― Как тени рыб, проплывающих среди рифов, — произнес Чикайя. — Плывут над нами на солнечном свету.
Янн сказал:
― Ты не думаешь, что пора слегка расстроиться?
Закружив его в непроизвольном танце, Чикайя на миг поймал взглядом ползущий от разрушенного Пера челнок. Он усмехнулся, вспомнив, каким голосом Мариама обещала вернуться и спасти его. Если бы на Тураеве они отдались на волю своих чувств, через год или два это плохо бы кончилось. Все бы выгорело, хотя потом…
Янн проговорил:
― Как-то это зловеще выглядит.
― А? Что?
― Ты не мог бы повернуть голову назад и посмотреть на Перо? Это может закончиться быстрее, чем я подберу подходящие слова.
Чикайя изогнул шею. Барьер выпятил колоколообразный холмик, высотой метров сорок-пятьдесят, и полностью облек им Перо. Когда вращение закрутило его дальше, он перестал сопротивляться и повернул шею в другую сторону, ускоряя возврат в ту же точку вместо того, чтобы задерживать отход от нее.
Холмик опадал, а кольцо, сформировавшееся у его подножия, напротив, поднималось. Чикайя внезапно заметил, что оно там не одно: вокруг большого кольца появилось еще множество маленьких, точно круги на воде. Они выплывали из центра на большой скорости, но переднее кольцо двигалось быстрее остальных. Все вместе походило на поверхностную волну неясной природы. Большая часть волнового фронта распространялась медленней, но даже так обгоняла их самих.
Он поискал челнок и обнаружил его по бледно-синему выхлопу, хорошо заметному на звездном фоне. Тяга, развиваемая ионным двигателем, была еще невелика. Со временем он может разогнать суденышко до значительной скорости, но пока что кораблик был не маневренней тяжелой ванны на льду. Челнок мог вернуться за ними еще до подхода волны и даже успеть унестись прочь от Барьера, но места для каких-то новых осложнений, вызванных Бранко, в такой схеме уже не оставалось.
Янн угадал его мысль и решительно заявил:
― Им лучше держаться подальше отсюда.
Чикайя кивнул.
― Мариама?
― Нет! — зашикала она. — Я знаю, что ты скажешь!
― Все хорошо. Мы спокойны. У нас остались копии. Даже не думай об этом.
―Я насчет волны. Это предсказуемое явление! Я рассчитала траекторию, которая соответствует всем…
― Предсказуемое?
― Мы этого добились!
― Все проголосовали? Тарек, Бранко?
Бранко лаконично ответил:
― Я того же мнения.
Тарек промолчал, и Чикайя почувствовал к нему симпатию. Никто и не ожидал, что он добровольно рискнет собой ради того, чтобы два заядлых оппонента не остались без нескольких часов памяти и пары легкозаменимых тел. Но если бы он так поступил, его бы многие зауважали.
Проще быть утилитарно настроенным фанатиком, пропитанным до мозга костей догматической гнилью, а не любоваться кем-то, кто готов поставить под угрозу личные комфорт и безопасность, спасая других.
Потребовалось ему для этого собрать мужество или нет, в любом случае поступок с точки зрения Чикайи был неожиданно великодушный.
Чикайя сказал:
― Держитесь подальше, мы не можем себе позволить потерять и челнок!
Аргумент не имел особого смысла — запасы исходного сырья на борту «Риндлера» еще не истощились, а при необходимости можно было пожертвовать и некоторыми модулями самого корабля. Но ему хотелось обеспечить товарищей бескорыстным алиби.
― Вам надо спасти как можно больше данных, — прибавил он, и это прозвучало убедительней. — Теперь Пера нет, и каждое сделанное вами наблюдение бесценно.
«Риндлер» располагал мощными инструментами, испытанными в подбарьерной области, но некоторые особо тонкие моменты, вероятно, определялись тем, насколько близко сможет подойти к Барьеру челнок.
Мариама помедлила с ответом. Но тишина уже сказала Чикайе, что он переубедил спутницу.
― Хорошо.
Ее голос вроде бы не изменился, и только Чикайя уловил в нем нотку, знакомую еще с Тураева: она признавала не столько свой провал, сколько неверный выбор объекта приложения усилий. Она понимала, чем заплатит за это, и знала, что теперь они с Янном останутся довольны.
― Мир, Чикайя?
― Мир, — ответил он.
― Хорошая работа, — прокомментировал Янн.
― Спасибо.
За плечом Янна Чикайя видел, как надвигается волна. Высота ее падала по мере удаления от места, где раньше располагалось Перо, но все еще была с избытком достаточна, чтобы накрыть их с головами.
Чикайя подумал, чего больше хочется Янну — как-то отвлечься от происходящего или же встретить его прямо и открыто.
― Эх, хорошо-то как. Терпеть не могу этих фокусов, но… У тебя ноги сильные?
― А?
Чикайя почти сразу же понял, чего хочет товарищ.
― Нет. Пожалуйста, не надо.
― Не надо кукситься. Функционируй мы с тобой в одном и том же режиме, было бы и впрямь трудно выбирать. А так… Времени-то нет. Я могу восстановиться из резервной копии и почти без промедления приступить к работе. У тебя же уйдут месяцы, чтобы привести себя в порядок.
Чикайя знал, что это правда. У «Риндлера» кончились запасы свежих тел, а еще двадцать с лишним гостей было на подходе. Чикайе пришлось бы ожидать в конце очереди. Обычно задержка оказывалась минимальна по сравнению с веками путешествия в бессознательном состоянии, однако отклик на опыты Бранко гарантировал им, что каждый новый день будет уникален.
― Я никогда никого не убивал, — сказал он. У него свело кишки от омерзения при одной мысли об этом.
― Я тоже никогда не умирал во плоти, — Янн не стал спорить с гиперболой. — Секс и смерть, все в один день. О чем еще мог бы мечтать бестелый?
Волна опять вторглась в поле обзора. До нее оставалась минута, возможно, меньше. Чикайя отчаянно пытался прочистить себе мозги. Янн требовал от него не большего, чем он сам только что — от Мариамы. Но его обуревали стыд и боль от собственного эгоизма, от подспудного стремления спастись ценой жизни Янна. Эта реакция была правильной, но стоило ли возносить ее выше остальных соображений? Впрочем, отстраниться от этой эмоции, действовать, не принимая их в учет, он тоже не мог. Он понимал, что поступит, как должно, потому что было бы крайне глупо им пропадать без тел, но притворяться, что перспектива эта его радует или оставляет равнодушным, не хотел.
Он взял левую руку Янна в свою, затем на миг разжал железную хватку правой на его плече, чтобы и правыми руками они могли соприкоснуться. Прижал колени в груди, замер. Гребень волны надвигался. Он был уже в тридцати метрах от них.
Слишком сложный трюк. Времени не осталось.
― Доверь мне свое тело, — тихо проговорил Янн, — я позабочусь об остальном.
Чикайя бросил управлять телесной моторикой, и они стали двигаться вместе, как танцовщики парного балета, достигшие в своем деле предела совершенства. Ему показалось, что десятки тонких невидимых рук ухватили его за все члены и принялись манипулировать ими на свой лад, но без сопротивления. Руки болезненно искривлялись, спина гнулась, но пальцы оставались сплетены в обезьяньей хватке, пока ноги, чуть не оторвавшись от туловища, не встретились с ногами Янна, ступня к ступне.