Чикайя сошел с трибуны. Он держался как мог, пока говорил, но от обескураживающей тишины у него пересохло во рту. Быть может, Добытчики и правильно поступили, решив выложить карты на стол перед врагом, но эффект получился ничуть не лучше прежнего: то же безразличное неприятие, переходящее во враждебность. Он проинструктировал экзоличность успокоить тело; чем бы он ни руководствовался, в срочном порядке отпуская на свободу гормоны, победа или провал уже принадлежали прошлому.
Тарек сказал:
― Вопросы и комментарии, пожалуйста.
Поднялся Бираго, обращаясь прямо к бывшей своей коллеге.
― Вендеки кажутся мне реально существующими. Сомневаюсь, чтобы вы сумели сконструировать нечто подобное втайне от нас. Я не так уверен насчет этого вашего сигнального слоя; откуда нам знать, что это не вы его создали?
Расма ответила:
― Не вполне понимаю, какого ответа вы от меня ждете. Мне показалось разумным, чтобы вы переместили Правую Руку вдоль Барьера и поискали край слоя, а потом посмотрели, действительно ли его центр находится под Левой Рукой или же нет. Впрочем, если вы всерьез воображаете, будто мы в состоянии создать такой слой, не сомневаюсь, что вы приписываете нам и способность надежно замести следы его изначального распространения. — Она всплеснула руками. — Если приглядеться пристальнее, доказательства умножатся. Больше мы ни о чем не просим вас. Если в чем-то сомневаетесь, таков единственный способ эти сомнения развеять.
Брайко коротко, не очень-то впечатлившись, рассмеялся и сел обратно.
Чикайя был готов к обвинениям в подделке данных, но идея, что такая неоспоримо присутствующая Барьером структура может быть причислена противником к фальшивкам, не приходила ему в голову. Если Защитники и засылали шпионов, то уж наверняка те сообщили им, насколько смехотворным выглядит такое предположение? Но ведь шпионы поделятся разведданными только с теми, кого это сообщение наверняка не поколеблет.
Встал Софус.
— Я изучил эту проблему. Я не верю, что слой мог быть построен Левой Рукой так, чтобы мы этого не заметили. К вендекам приложимо аналогичное заключение. Эта структура подлинная. Ее надо изучать. Я появился здесь, чтобы уберечь цивилизации от гибели, а не разрушать их. Вероятность, что мы столкнулись с проявлением чужого разума, чрезвычайно мала, но к ней стоит отнестись крайне серьезно. Я решительно поддерживаю предложение объявить мораторий. Этот срок не пройдет для нас втуне; мы не прекратим размышлять и планировать свои действия. Год, за который мы сможем как следует обсудить и взвесить следующий шаг, в сочетании с информацией, которую предположительно удастся почерпнуть с Той Стороны в ходе исследований глубинных структур, спасет больше миров, чем потребует принести в жертву. Барьер расширяется со скоростью в половину световой. Успех любой попытки его остановить или обратить вспять сильно зависит от скорости распространения «возбудителя» этого процесса, который в конце концов будет нами определен. Хватаясь за первое найденное решение, в то время как открывается возможность значительно усовершенствовать его, мы не добьемся ничего, кроме локальной победы. Если нам удастся очиститься от любых подозрений в том, что мы совершаем величайшее злодейство, и отточить оружие, которое предстоит повернуть против этой угрозы, можно будет сказать, что курс между высокомерным пренебрежением ею и откровенной трусостью, между сдачей всего, что нам дорого, и бездумным вторжением в непроглядную тьму, выбран верный и достойный.
Софус сел. Чикайя перекинулся взглядами с Расмой. Пожалуй, лучшего союзника они и пожелать не могли. Чикайя обрадовался, что не озвучил аналогичные преимущества для фракции Защитников в своей речи. Из уст Софуса они прозвучали куда правдоподобнее и весомее. Рискни же с такими предположениями выступить представитель оппозиции, это вызвало бы только отторжение.
Следующей должна была говорить какая-то новоприбывшая. Чикайя с ней никогда не общался, но, если верить сигнатуре, ее звали Мурасаки.[101]
— Там может существовать разумная жизнь, а может ничего и не быть, — сказала она. — Какая нам разница? Мы вправе принимать на себя ответственность только в надежде на то, что наши действия встречают адекватный отклик. Многие великие мыслители аргументированно доказывали, что разумные существа, не родственные нам, не облекаются действием нашего собственного морального кодекса. Даже на чисто эмоциональном уровне ясно, что существа эти — порождения абсолютно чуждого и неприемлемого для нас мира. О каком же сочувствии им можно говорить? О каких общих с ними целях?
Чикайю мороз продрал по коже. Тон Мурасаки был вежливо-удивленным, точно она и впрямь не могла взять в голову, как вообще кто-то может придавать малейшее значение чужой жизни.
— Эволюция движима соперничеством, — продолжала она. — Если мы не отвоюем нашу территорию и не позаботимся о ее безопасности, то, как только потусторонние существа узнают о нашем существовании, они уж наверняка изыщут способ разогнать Барьер до скорости света. Основное преимущество в том, что Та Сторона не подозревает о нас, и мы обязаны воспользоваться им. Если здесь и жизнь, если здесь есть существа, для которых Та Сторона — комфортабельная среда обитания, то единственный для нас выход — это удвоить усилия с тем, чтобы уничтожить их прежде, чем они истребили нас самих.
101
Вообще говоря, семантика этого имени в первую очередь отсылает к японскому роману эпохи Хэйан-ке «Повесть о Гэндзи» и его автору, придворной писательнице Мурасаки Сикибу, однако первоначально слово «мурасаки» означало особый оттенок фиолетового, такой, как у цветов глицинии. В контексте дальнейших событий «Лестницы Шильда» это символично. Стоит отметить, что «Повесть о Гэндзи» живописует нравы чрезвычайно замкнутого, в себе самом имеющего цель и средства древнеяпонского аристократического общества, враждебно настроенного по отношению к любым переменам и обновлениям; несмотря на беспрецедентный расцвет литературы и изящных искусств, насущные задачи государственного управления часто отходят в тень и вытесняются бессмысленными карьерными интригами монополизировавших придворные должности аристократов из соперничающих домов. В определенном смысле эта ситуация зеркалирует фракционный раскол на борту «Риндлера» и упадок исследовательской активности Защитников.