Мне снился Татуин, где расписанные под холому штурмовики нападали на меня норовя проткнуть светящимися шпагами, я был юным джедаем, сыном джедая, а Гриша был моим учителем. Наша задача была улететь прочь с Татуина на деревянном космическом корабле, в котором сильно дуло из окон.
Глава 6
В которой герой умело и избирательно думает о чем угодно, кроме как о том, чьими руками на него была нанесена исцеляющая мазь. А нанесена она была везде.
Я проснулся из сладкой дремы из-за того, что старец Григорий страстно тыкал в меня своим посохом. Я имею ввиду той палкой с вороном на конце, а не тем, о чем вы там подумали.
Посох тыкался в бок, прямо в ребра. Больно! Могло быть и хуже, согласен. Но я все равно знатно перепугался и вскочил, ударившись о низкий потолок.
Судорожно оглянулся вокруг, стыдливо прикрыл разошедшуюся на груди шубу. Ноги были босыми и намазаны какой-то вонючей мазью. Как, впрочем, и большая часть остального тела, даже лицо. Местами под мазью побаливало особенной, жгучей болью от восстановленного кровообращения. Забавно, но пострадали в основном пальцы на ногах и уши. Все таки слегка обморозился.
Только тут я понял, что не считая мази и шубы, на мне ничего больше не было.
Нормально я так подушку придавил. Даже пока меня мазью обрабатывали, не проснулся.
Кинжала, конечно же, тоже в руках и вокруг не обнаружилось. Я сумрачно прислушался к себе, не потерял ли я еще что-то важное, кроме оружия. Даже попытался сравнить свое самочувствие с образцами из памяти Мстислава. Но тот отозвался в голове ехидной мыслью «Я с незнакомыми мужиками голым в санях не катался».
— На, — прокаркал колдун, выведя меня из замешательства. Я посмотрел на него. Он протягивал мне листок бумаги. Я машинально взял в руки протянутый листок. Григорий надменно и настороженно уселся поудобнее. Явно готовясь к драке. И Сурово так сказал, глядя мне прямо в глаза:
— А теперь быстро подпишись своим именем! Да вензель нарисуй, не забудь!
Я глянул на листок в своих руках. Он был неожиданно приятный на ощупь, гладкий. Рядом со мной уже лежала заостренная свинцовая палочка в изысканной резной оправе. Очень похожая на стилус для планшета. Только даже на вид дороже, круче и изысканнее.
Я взял стилус. Увесистая штука. Бросил осторожный взгляд на колдуна. Может, конечно, кинжал и удобнее, но эта штука вылитая явара. Японский кастет тычкового дела. Мда Гриша, не знаешь ты, с кем связался. Отнял оружие и дал другое. Я демонстративно перенес внимание на бумагу и даже поднес её к окошку — в санях было не так, чтобы очень уж светло.
Бумага была красивая, мягкая, матовая. Напоминала высококачественный пластик. Если бы не память Мстислава, я бы никогда не догадался, что это береста. Крутая штука, одно удовольствие в руках держать.
Написанное на листке было полной ему противоположностью. Уродливая, угловатая и неприятная писанина. И по форме и содержанию.
В общих чертах все сводилось к тому, что я, князь Мстислав Псковский, сын Святополка Псковского из рода Владимировичей, даю эту расписку о том, что должен отдать Григорию Распутину, сыну Ефима, пядьсотен тыщач рублей. Там так и было написано, «пядьсотен тыщач». Мстислав учился и читать и писать, я знал как писать правильно. Дело было вовсе не в местных особенностях письма, а в безграмотности написавшего. Собственно и сами буквы выдавали в писце неуча — грубые, крупные, многочисленные ошибки и следы исправлений даже в именах.
Еще и без перечисления многочисленных титулов моих. И печать личную на таких вещах надо ставить, а печати у меня не будет, пока я официально взрослым не стану. В боярских родах это странно работало, там ритуал сроднения с родом должен быть, но я отогнал воспоминания Мстислава о этих заморочках и сосредоточился на настоящем.
Итак, Гриша вообще в юриспруденции не шарит, это писулька — полный мусор. Не поднимая глаза, чтобы ненароком не выдать свое облегчение, я зачеркнул стилусом пассаж про «пядьсотен тыщач». Писалось свинцовым стилусом, кстати, хорошо. Буквы получались не такими яркими, как я привык, но вполне выглядели сносно, прочесть можно.
Написал арабскими цифрами и в скобках «сто тысяч рублей». Подумал, и добавил «Через пять лет». Подумал еще, и дописал «Обязуюсь погасить долг полностью в течении десяти лет, при том платеж обязуюсь давать не менее пяти тысяч рублей в год». Память Мстислава подкинула что-то про то, как отец выговаривал Ядвиге за её расходы. Только на одежду для себя, дочек, дворни и слуг мачеха тратит по пять тысяч рублей в год. Так что, в принципе, я должен потянуть такую сумму. Конечно, возможно придется экономить на любимой мачехе, но я готов пойти на такие жертвы.