Поднялся в спальню и упал на кровать и из-за усталости сразу уснул, так и не дождавшись Гали.
2.4
Открыл глаза и первый делом услышал стук в дверь, скорее даже можно сказать в дверь просто долбили кулаком. Я стал быстро одеваться, в основном надевал, что попадалось под руку. Уже на лестнице услышал.
— Ваш муж дома?— знакомый голос.
— Да, в чем проблема? — появившись перед Закамским, как снег на голову, уточнил я.
— Комиссар милиции Закамский Олег Петрович, — предъявив удостоверение, впервые он представился мне, — Белов Валентин Григорьевич, вы задержаны за пособничество в преступление. Вам придётся проехать с нами.
— Валь, кто-нибудь объясните мне, что происходит? — на нервах и со слезами почти крича, требовала объясниться Галя.
— Успокойся дорогая, это какая-то ошибка, я надеюсь, — сам находясь в шоке и прибывая в состояние, которое сложно описать от такого удара жизни.
— До выяснения всех обстоятельств преступления гражданка Белова, ваш муж будет находиться в изоляторе временного содержания.
— Навещать можно?
— Дело очень важное, так что нет.
Это её окончательно добило и она начала рыдать мне в грудь, обняв меня.
— Сержант, проследить, чтоб подозреваемый не сбежал, пока переодевается, — отдал команду Закамский, одному из своих подопечных.
Через несколько минут мне завели руки за спину, надели наручники и обыскали. Приехал за мной ГАЗ— 69 с клеткой для задержанных, сев в железную коробку, раскалённую под лучами июльского солнца, покинул родной дом, с надеждой вернуться в самое ближайшее время. Закамский как положено, поехал на стоявший позади темно - синей Победе.
Я кинул взгляд за решётку, где всё дальше отдаляясь от меня, сидела бедная Галечка на ступеньках у двери дома и плакала. Ехали долго и медленно, машина после каждой остановки трогалась с рывками, а на кочках скакала словно козлик. Меня даже слегка укачало и потянуло в сон, захотелось прилечь и поспать, но с заведёнными за спину руками с наручниками было дико неудобно и желание пришлось оставить при себе.
Отделение с изолятором временного содержания подозреваемых располагалось вроде где-то с краю Периметра практически в притык к Зоне, бывать именно в нём не приходилось, поэтому точного место расположения я не знал. Мне этого и не требовалось, слава богу! Ни писать заявления, ни жаловаться или доносить на кого-то мне не пришлось. Доносить и стучать это последнее дело, никогда этим не занимался и не собирался. И с людьми поступающими данным образом старался не общаться, от греха подальше, а то обернуться не успеешь, а они и тебя сдали куда-нибудь.
Всю дорогу до отделения я верил в то, что задержан по ошибке и сегодня же в ней разобравшись, охреневший Закамский отпустит на все четыре стороны. Никаких противозаконных действий мной совершенно не было, а меня так просто взяли и забрали, прямо с кровати в сонном состояние, подозревая в каком то преступление. Замечу, только подозревая, значит, никаких оснований, арестовывать меня у них нет, а доказательства моей вины в преступлении ещё найти нужно. А их нет, как и преступления совершенного мной. Если, конечно, нынче: работа на самого себя, поход в кафе с друзьями, семейный ужин, споры с женой о ребёнке, каким то образом не стали рассматриваться как преступление. Больше на шутку похоже, я даже улыбнулся. Представляю, стучит комиссар в дверь квартиры, открывает жена со слезами на глазах и говорит:
— Он сначала отказалась заводить ребёнка, потом ушёл в ресторан, вернулся поздно, ещё до этого всю неделю работал.
— Да, вы что? Ужас. Не переживайте гражданка он у меня на пожизненное сядет.
Она утыкается ему лицом в китель и плачет, а опера под руки выводят мужа.
— За что? Отпустите меня.
— Я же тебе говорил, что тебя за это посадят. А ты всё шутка шутка заладил, — говорит сосед по лестничной клетки.
— И этого тоже заберите,- даёт указание комиссар.
— А меня-то за что?
— За разговор с заключённым без разрешения на свидание.
Уже и не смешно под конец как то.
Приходиться вот терпеть невыносимую духоту, сидя в железной коробке и обливаться потом, наверное, десять вёдер воды сошло.