—Валентин, вы так и не ответили на мой вопрос, — снова прервав мои размышления, напомнил Олег Петрович.
— На какой? — переспросил я, дабы вернуться в колею разговора.
— Что с вами такое? Чем занимался гражданин Доронин последний год?
— Изучал НЛО, — ответил, пропустив первый вопрос, потому что он скорее был риторический , сомневаюсь, что Закамскому чуждо состояние людей только что узнавших о смерти близкого человека .
— Чем?— переспросил он, находясь в недоумении, прям как я за столиком в кафе перед профессором.
— Постараюсь, коротко вам разъяснить. Есть квазинаука уфология, по-русски нлология, вообще она изучает тех самых гостей посетивших нас и внёсших изменение в нашу жизнь.
— Хм, — он сделал перестук пальцами по столу и что-то записал в протокол, — только это?
— Да, — опять вспомнил, — именно из-за смены изучаемой науки в институте он рехнулся.
— Можно подробней? То есть вы уже не отрицаете его сумасшествия?
Неестественно живой интерес у него к этому делу. В котором не сложно сложить одно с другим и сделать вывод о моей невинности. Одно с другим я о свидетелях, если таковые, конечно имеются.
— Мало чего нового узнаете. Единственное, что Евгений Захарович сам после обычных вопросов друг другу давно не видящихся знакомых, решил рассказать о том, чем занимается институт после изменений произошедших за последний год. Рассказывал, что с головой погрузился в изучение посетивших нас, изучал труды советских учёных в этой сфере, рассматривал поверхностно труды Бруно, но в итоге все свелось к тому, что он заплакал. Начал как я ранее уже говорил проклинать Посещение и появившуюся после него Зону. Пытался уговорить сводить его туда. Когда я отказался, Доронин сменился в лице, разговор быстро подошёл к концу, и мы разошлись. Причём он ушёл стремительно, как будто заторопился куда-то, — неутешительный вывод о профессоре в голове наклёвывался сам собой, от чего только больше погано стало на душе, я ведь был рядом и не заметил психического расстройства. Жаль, Павел Егорович мёртв, он психолог, возможно, помог бы Евгению Захаровичу.
— С гражданином Доронином все ясно, теперь хотелось бы знать, кто может подтвердить ваше алиби, помимо жены.
— Соседка напротив моего дома, вчера вечером, когда мы с женой вернулись домой, у неё горел свет, позже к ней кто-то приехал. Я завёз жену и ездил на заправку, где встретил Гагина Дмитрия, он может подтвердить и его девушка, которая была с ним, она, кстати, там работает.
— Мы хотели опросить вашу соседку, но её дома не оказалось, сейчас закончим, и я ещё раз к ней заеду. Насчёт друзей учту, но следствие не может им верить, вы могли быть в сговоре.
Неужели я так похож на бандита? Закамский походу видел во мне какого-то главаря опасной банды сталкеров, промышляющей не ясно чем. Я бандит? В техникуме бы все со смеху попадали.
— Может ночью, кто видел профессора, к примеру, возле нового бара, готовящегося к открытию на месте Налима, — старался помочь себе и следствию я, предполагая места обитания свидетелей, которые подтвердят, что меня не было с профессором вчерашнем вечером возле южного Кордона.
— Мы ищем очевидцем, но пока все тихо. Так что если вы, Белов, на самом деле не виноваты, молитесь.
— В каком смысле, молитесь?
— В прямом, в каком же ещё.
— Стоп, — отойдя от сна и гибели профессора, я, наконец, проснулся, очухался и стал нормально соображать, — то есть до окончания расследования я останусь здесь в клетке, как главный подозреваемый, если свидетеля не будет, предстану перед судом и сяду?
— Все верно, таков закон.
— Какой к черту закон? Это уже беззаконие, не медленно отпустите меня, я не намерен и секунды сидеть с уголовниками в одной камере, они же убьют меня. Ночью горло перережут и хана, мой второй язык не феня.
— Не переживай, выделим вам одиночку. А будете нервничать, вас в псих-камеру посадят в смирительной рубашке, без туалета, стола и кровати. Только стены и пол безопасные, чтоб горло себе не перерезал. Вам это надо? Я очень сильно сомневаюсь. Вроде вы здоровы, выпейте воды и придите в себя. Не девочка, в самом деле, и характер вроде есть. Сталкеры так себя не ведут.