— Тебя забыл спросить, — сверкнул глазами в сторону Эрена парень. — С каких таких пор ты стал хорошим советчиком?
— О, Микаса, привет, — ехидно протянул Йегер, коварно ухмыляясь. — Как дела?
Девушка нахмурилась, но непонимание быстро сменилось привычной отстраненностью.
— Хорошо, — спокойно ответила она, опускаясь на лавочку возле Эрена, тем самым заставляя Жана завистливо скрипеть зубами.
— А мои дела никого не интересуют? — встрял Армин, обращая на себя внимание друзей. Он опустился рядом с Жаном, аккурат напротив Микасы, обводя компанию лукавым взглядом, но при этом выглядя обиженным. Точнее, старательно делая вид.
— Как дела? — послушно спросил Йегер, сталкиваясь глазами с понимающим взглядом Арлерта. Они оба уже давно прекрасно знали о том, что Жан без памяти влюблен в Микасу, вот только сама девушка этого либо не замечала, либо талантливо делала вид, что не замечает. Подколы касательно безнадежной любви Кирштейна давно стали обыденностью и даже сам парень с этим смирился. Но попыток обратить на себя внимание Микасы не оставил.
— Замечательно, — протянул Армин. — В отличие от тебя. На тебя профессора жалуются, знал?
— На меня? — переспросил Эрен в недоумении.
— Именно.
— Говорят, что ты все пары рисуешь и в последний раз твою лабораторку видели очень давно, — ровно произнесла Мика, но в ее тоне Эрен без труда различил неодобрение.
— Когда еще мамонты по земле ходили, — хохотнул Жан, получив тычок в бок от Армина. — А я тебе говорил, — добавил он, растянув губы в ехидной улыбке.
Йегер облокотился на стол и запустил пятерню в волосы, издав при этом такой страдальческий стон, что любой непременно обзавелся бы желанием либо помочь, либо отойти подальше, чтобы, не приведи боги, не задело, вдруг заразное.
— Ну почему в сутках так мало часов?
— Потому что кто-то слишком увлекся, — с улыбкой заметил Арлерт.
— Думаешь? — Йегер поднял на блондина глаза из-под упавшей на лицо челки.
— Скорее, видит, — ответила за него Микаса, копаясь в сумке.
— Ты за рисованием проводишь больше времени, чем за учебой, при том, что раньше считался подающим надежды студентом, а карандаш брал в руки разве что для черчения, — скучающе ответил Кирштайн, подперев щеку рукой.
— Спасибо, Жан, исчерпывающий ответ.
— Не знаю, как вы, но я пришла сюда обедать, — подала голос Мика, вставая из-за стола и, одернув одежду, четким шагом направилась к кассе, где, помимо нее, стояло еще трое. Жан проводил ее мечтательным взглядом, а затем перевел его обратно на Йегера.
— Что у тебя там за увлеченность такая сногсшибательная? — Кирштейн лукаво прищурился, тоже облокотившись на стол и придвигаясь ближе к Йегеру. Отсутствие собственной личной жизни заставляло его проявлять повышенный интерес к личной жизни друга. Тот, к сожалению, не особо баловал информацией, но в последнее время все было понятно и без слов. Вопреки надеждам Жана Эрен лишь загадочно улыбнулся, а на дне изумрудных глаз блеснули золотые искры, тут же прячась обратно.
— Знаете, я тоже хочу есть, — с полуулыбкой заявил он друзьям и направился к девушке, которая, заслышав его шаги, обернулась и легко улыбнулась.
— И сколько он еще молчать собирается, конспиратор хренов, — возмущенно вопросил Жан не пойми у кого. Любопытство его разъедало уже очень давно, а такой вот загадочный уход парня от темы каждый раз бесил. Поведение друга говорило само за себя, но очень уж хотелось узнать, из-за кого он так увлекся тем, на что раньше даже внимание не обращал.
— Дай ему время, когда захочет, сам все расскажет, — попробовал подбодрить Кирштейна Армин.
— А ты уже знаешь, кто это? — Жан с интересом посмотрел в лазурные глаза блондина, которые тот поспешил отвести.
— Скажем так, у меня есть кое-какие догадки, — туманно ответил он.
— И? — нетерпеливо поторопил парень.
— Ты будешь удивлен, — многообещающе заявил Арлерт и, увидев перекосившееся лицо друга, смеясь, подбежал к кассе к Эрену и Микасе.
***
Кисть быстро окунулась в воду и тут же угодила в краску. В стаканчике прихотливыми серо-синими узорами растворялся цвет ночного неба, смешиваясь с желтовато-белым светом фонарей. Леви на секунду замер, придирчиво осматривая холст, а затем, порывисто смешав краски на палитре, добавил несколько мазков.
С картины довольно смотрел красивый юноша с обезоруживающе искренней улыбкой и большими глазами, в которых танцевали яркие блики от уличных фонарей. Сзади растеклось высокое сапфировое небо, которое с высотой постепенно темнело, приобретая более насыщенный кобальтовый оттенок. На заднем плане нечеткой линией горизонта виднелись углы домов и темные кроны деревьев, обозначенные небрежными мазками кисти.
Аккерман окинул холст довольным взглядом, беря с тумбочки тряпку и вытирая об нее испачканные краской руки. С появлением Йегера рисовать картины стало куда проще, пусть разнообразием сюжетов они и не блистали. Но, несмотря на это, они все равно цепляли, заставляли стоять и зачарованно разглядывать изображенного на картинах парня, который внезапно открывался с иной стороны, никогда не походя на себя с другого холста.
Смит уже договорился с какими-то из своих бесчисленных знакомых, которые будут устраивать весной выставку в галерее, и целая стена будет выделена под его, Леви, картины. Был ли Аккерман счастлив данному обстоятельству? Нет, но он был весьма доволен собой, а еще выбранной моделью, которая имела все шансы стать не только ей.
Мужчина встал, сгреб в охапку грязные кисти и краски и направился в подсобку. От стен пустой студии едва слышным эхом отдавались четкие шаги. Поскольку сегодня был праздник, название которого Леви не потрудился запомнить, то занятий не предвиделось, поэтому Аккерман смог посвятить большую часть времени картине, которую никак не успевал закончить.
В последнее время у него вообще не хватало времени на картины, зато он обзавелся скетчами на несколько жизней вперед. Со страниц всевозможных блокнотов, которые расплодились с ужасающей скоростью, а некоторые даже перекочевали к Аккерману домой, смотрел один и тот же мальчишка.
Это походило на одержимость — любой бы об этом подумал, увидев горы блокнотов, в которых был изображен один единственный человек. Но Леви просто нравилось рисовать Эрена. Привыкший всегда подмечать интересные моменты кипящей жизни вокруг, рядом с Йегером он не обращал на нее внимание. Они внезапно утратили свою важность, скатившись на несколько порядков ниже. Это пугало. Но только в те моменты, когда мальчишки не было рядом, ведь когда он шел, задевая плечом плечо Леви, и воодушевленно что-то рассказывал, размахивая руками для наглядности, на подобные мысли не оставалось ни времени, ни желания.
Мужчина тяжело вздохнул, старательно оттирая краску с рук. Сложившаяся ситуация вызывала в нем до боли противоречивые чувства: с одной стороны, он понимал, что проводить время с Эреном, подолгу гулять, дыша морозным зимним воздухом, а потом упоенно целоваться, согревая друг друга, ему нравилось. Постоянные смски с нелепыми фотками вызывали скупые улыбки и чудесным образом заставляли оттаивать то, о наличии чего в своем организме мужчина даже не подозревал. Другая же сторона вопила о том, что Леви слишком увлекся тем, шансов на что у него практически не было хотя бы потому, что он не умеет строить отношения и уживаться с людьми. Иллюзий на свой счет Аккерман не питал, он знал, что характер у него не сахар, а Йегер со своей взрывной натурой и постоянным непостоянством едва ли сможет это выдержать.
Эрен не предложил встречаться, просто таская везде не сопротивляющегося Леви за собой и заползая под кожу все сильнее, обволакивая. Просто целуя, так, что дыхание перехватывало. Пускай не очень умело, но от искренности и страсти, вложенных в эту нехитрую ласку, каждый раз кружилась голова. Просто сжимая в объятиях так, словно никуда больше не отпустит. Просто молча любя. Это было понятно по раскосым, влажно мерцающим изумрудным глазам, заметно в отношении, в поведении. В румянце на смуглых щеках, в припухших губах, в мягкой, согревающей изнутри улыбке.