Надежду вселяло разве что то, что иногда натурщики позировали одетыми, ну или хотя бы в нижнем белье. Принять такой вариант оказалось немного проще, хотя уши все равно предательски алели. Потом юноша решил для себя, что если ему скажут раздеваться, то он просто откажется, а если в другом виде он не нужен, то так тому и быть, не очень-то и хотелось. Это частично успокоило его, хотя порой перед глазами вновь возникали злосчастные картинки, заставляющие нервную дрожь пробираться по телу цепкими пальцами.
Но, видимо, нервная система парня устала от неспокойного хозяина и попросту отключилась, отставляя в сторону все терзания и неуверенность и оставляя их бодрствующему состоянию. В комнате наконец затихли все шорохи, и сонную тишину разбавляли лишь гудение изредка проезжающих мимо машин и громкое рычание, переходившее в надсадное гавканье непонятно что заметившей бездомной собаки.
***
Йегер медленно плелся вверх по улице, расфокусировано глядя перед собой. Ноги помнили дорогу, и редкого поглядывания по сторонам, чтобы удостовериться, что идет в нужную сторону, хватало с головой. Жизнь вокруг бурлила, пытаясь завлечь в свои воды сонного невыспавшегося юношу, но каждый раз волны, пытающиеся его унести, разбивались о невидимые стены усталости и безразличия.
Эрен вяло выругался, когда заметил, что прошел мимо нужной двери. Будь в нем чуть больше энергии, он бы подумал о том, что, наверное, никто его в таком состоянии рисовать не будет, слишком уж помятым он выглядел. Но запасы энергии были истощены, а пополниться не успели, так что все волнения усталость безжалостно вытолкнула на второй план.
Исправив курс и повернув куда надо, Йегер открыл большую металлическую дверь и вошел в темноту подъезда. Воздух был сырым, но, к удивлению юноши, пахло тут довольно приятно. Никаких там туалетов для котов и не только, старых разлагающихся трупов и прочего. Светло и опрятно. По аккуратным ступенькам парень поднялся на второй этаж. Узкий коридор услужливо вывел к темной двери в самом своем конце.
Эрен достал телефон и мазнул глазами по экрану — часы показывали без пяти. И тут ему подумалось, что постоять немного и постучать в дверь ровно в одиннадцать просто волшебная идея. Юноша привалился к стене, немного сползая по ней вниз, и прикрыл глаза, осторожно прислонив тяжелую голову к прохладной поверхности.
Когда он их вновь открыл, на часах было уже три минуты двенадцатого. Йегер чертыхнулся и постучал в двери. Звук получился глухим, но проигнорировать его было сложно. Парень прислушался — внутри студии ничего не происходило. Из задворок сознания вылез закономерный вопрос, граничащий с опасением «А есть ли там кто вообще?».
Этот кто-то был и резко распахнул дверь в момент, когда Йегер занес было руку постучать еще раз.
— Здесь открыто, — холодно заметил Ривай Аккерман, скрестив руки на груди и недовольно разглядывая мальчишку.
Тот ответил тем же, беззастенчиво рассматривая стоящего напротив мужчину. Взгляд, словно магнитом, притягивали руки. Закатанные до локтя рукава идеально белой рубашки открывали бледные жилистые руки с отчетливо проступающими венами и длинными, чуткими пальцами.
— Опоздал, — вместо приветствия констатировал Аккерман тоном, способным своей тяжестью пробить планету на вылет.
— Немного, — парень виновато улыбнулся, но улыбка быстро сменилась зевком.
Мужчина отстраненно наблюдал за этим безобразием, а затем, тяжело вздохнув, отошел в сторону, пропуская студента в студию. Тот немного поколебался, но все же переступил порог, осторожно прикрывая за собой дверь. А вот что делать дальше Эрен был без понятия, ведь Аккерман ушел в подсобку, забыв очертить план действий, и потому юноша застыл памятником самому себе у двери, уговаривая веки перестать слипаться.
— И почему ты не спал? — мужчина вручил Эрену кружку с горячим и одуряюще пахнущим чаем. — Кофе не пью, — добавил немного погодя.
— Ничего страшного, я люблю чай, — поспешил заверить Йегер. — И спасибо большое, — поднял благодарный взгляд раскосых, не таких ярких на фоне покрасневшей склеры, глаз на Аккермана. Тот кивнул.
— Так в чем причина?
— Эм-м… Думаю, во всем виновато воображение, — нервно хихикнув, признался юноша, заставив мужчину изумленно приподнять левую бровь.
Эрен неловко переступил с ноги на ногу, смутившись под цепким взглядом, без труда отметившим эмоции, отразившиеся на выразительном лице. В конце концов, Йегер никогда не отличался сдержанностью, и прочитать его было довольно просто.
— Ясно, — заключил Аккерман, сделав для себя какие-то выводы. — Сразу оговорюсь, что для таких, — выразительно выделил он, ясно дав понять, о каких именно, — целей редко выбирают случайных людей, а если и выбирают, то все заранее оговаривается. Так что прекрати трястись и смотреть на меня, как побитая собака.
— Спасибо, мистер Аккерман, — непонятно за что поблагодарил парень художника, просто потому, что чувствовал потребность что-нибудь сказать. «Мистер Аккерман» недовольно поморщился.
— Можно просто Леви, — кинул он, уходя вглубь студии к единственному стоящему мольберту. Весь этот официоз неимоверно бесил, заставляя чувствовать себя кем-то старым, лысым, якобы умудренным опытом, но на самом деле просто ни на что не способным маразматиком, который чудом заставляет всех верить в обратное, ловко водя за нос окружающих.
— Эрен, — представился юноша, чей воспаленный мозг слишком поздно вспомнил, что он уже представлялся.
— Знаю, — кивнул мужчина, скомандовав: — Вещи на вешалку, тело тащи на стул.
И тут же поставил этот самый стул, вынужденный стать конечной точкой назначения для парня, расположив его напротив окна, так, чтобы хорошо падал свет.
— А чай…
— Пей, балда, — закатил глаза художник, занявшись подготовкой своего рабочего места.
Йегер в несколько глотков осушил кружку, не особо ощутив вкус, но чай определенно был крепким, отдавая горьковатым послевкусием на языке. Когда в руках осталась пустая посуда, он беспомощно уставился в выбритый затылок мужчины, не решаясь снова спросить. Почему-то Аккерман заставлял его чувствовать себя неуверенно. Он боялся сделать ошибку, но надоедать расспросами, чтобы ее избежать, боялся еще больше. Зубы снова впились в пухлую губу.
— В подсобке есть раковина, — отстраненно произнес мужчина, не оборачиваясь. Взгляд парнишки ощущался очень отчетливо, покалывая невидимыми иглами кожу. — Кружку на полку.
Йегер послушно утопал в подсобку, с интересом глазея на стеллажи с художественными принадлежностями. Столько красок и кистей он, пожалуй, не видел за всю свою жизнь. Аккуратной стопкой были сложены коробки с карандашами: одна стопка с цветными, а другая, соответственно, с набором карандашей для графики. Рядом обреталась большая упаковка пастели, витиеватое название на которой было, несомненно, чем-то поэтичным, судя по цветовой гамме, но, увы, на иностранном, незнакомом Эрену языке. Также на полках стояли банки с какими-то шпателями, палочками и крючками, больше напоминающими орудие пыток, нежели инструмент художника. О принадлежности данного инструмента к картинам думалось чуть-ли не в самую последнюю очередь.
Рядом со стеллажом стройным рядом стояли картины. Ваза с шикарным букетом из разнообразных цветов, нарисованная, скорее всего, маслом, черно-белая улица с брусчатой мостовой и небольшим уютным кафе, лохматая собака, приветливо сверкающая с картины глазами-бусинами и рыба причудливой формы с яркой переливающейся чешуей.
Эрен едва оторвал взгляд от картин, с трудом вспомнив, зачем вообще сюда пришел.