Пролог
Побег Лета планировала давно. Хотя для нее это не было побегом. Это стало спасением. Третий день она пряталась в подвале многоэтажки и делила украденную колбасу с бездомными котами.
Легко было покинуть место, где единственный, кто тебя понимает – твое отражение в зеркале. Гораздо сложнее оказалось покинуть эту жизнь в принципе. Но Лета решила – этот день станет её последним. Тем более, очень символично уйти в свой день рождения.
- Но кто об этом узнает? Кто об этом будет сожалеть? - беспрестанно твердил разум. - Ты свободна, начни заново!
- Никто мне не нужен! И я никому не нужна! - сорвалась Лета, ощущая ручейки слез на щеках. Её крик эхом отразился от стен и сделал атмосферу во влажном подвале еще более мучительной.
- За шестнадцать лет я не видела ничего хорошего и дальше над собой издеваться не позволю! - с этими словами Лета скользнула в приоткрытую дверь в прохладное осеннее утро.
Город только начал просыпаться, редкие прохожие спешили поскорее добраться до места назначения и семенили по тротуарам кто-куда. Лета старалась не попадаться никому на глаза. В маленьком городе вероятность того, что кто-то обратит внимание на объявление о пропаже человека, гораздо больше, чем в крупном мегаполисе. Но, к счастью, утренние пешеходы не обращали на девочку внимания.
Лета присела на скамейку. Первый автобус придет только через полчаса – у нее будет время все обдумать и спланировать. Рядом пыхтел небольшой грузовичок. Лавочник ярко-кавказской наружности ловко вытаскивал из кузова ящики с овощами и фруктами и бережно выкладывал в лотки. Поглядывая на него из-под козырька, Лета мысленно шла по предстоящему ей маршруту. Вот она выходит из автобуса, идет несколько десятков метров до здания вокзала. Дальше остается надеяться только на маскировку. В первый же день, забившись в своем подвале, Лета с наслаждением срезала осточертелые рыжие локоны. В детстве она не понимала, почему другие дети глумятся над ее внешностью, но к шестнадцати годам стала принимать это как само собой разумеющееся. Теперь же кепка должна полностью скрыть приметную рыжую шевелюру.
Вдруг что-то мягко коснулось ее ботинка. Вынырнув из глубоких раздумий, Лета взглянула вниз – рядом с ней лежал спелый мандарин, укатившийся от трудолюбивого торговца.
- Эх, угощайся на здоровье, красавица! Из самого Сухуми привез специально для тебя!, - нараспев прогремел он и снова скрылся в грузовике. Лета подняла фрукт и вдохнула терпкий цитрусовый аромат. Как бы она хотела пробудить сейчас теплые сладкие новогодние воспоминания. Но все они тут же были перебиты обидными и горькими моментами. Да и Новый Год еще не скоро.
Автобус пришел точно по расписанию. Лета уселась на дальнее сиденье и сильнее натянула кепку. Но девчонка-кондуктор с кольцом в носу и огромными наушниками на голове даже не взглянула на нее – схватила монетки и взамен сунула билетик.
- Счастливый, - отметила про себя Лета, подсчитав цифры на билете, - значит все пройдет удачно. Интересно, назовут меня современной Анной Карениной?
- Что ты мелешь? - снова вмешался внутренний голос, - Какой Карениной? Она была глубоко несчастной женщиной. А ты… ты просто неуравновешенная маленькая девчонка! Вот ты кто!
- Ну знаешь! - перебила Лета сама себя, - Детский дом на то и детский, чтобы держать там детей. Я уже не ребенок, и сама могу решить, что делать со своей жизнью.
- Ох, тупица... Хорошо, будь по-твоему. Давай, сделай нам подарок на день рождения!
Практически все разговоры с самой собой заканчивались ссорой. Где-то глубоко внутри в ней жила другая Лета – мудрая, терпимая и всепрощающая. Внутренняя тряпка – так звала ее внешняя Лета – грубая, вспыльчивая девочка уже шестнадцати лет. К консенсусу обе Леты приходили лишь по поводу скучных книг и урчащего живота. Вот и сейчас Лета нащупала в кармане мандарин и не вовремя вспомнила, что последний кусок колбасы съела прошлым вечером. Аккуратно содрав кожуру с мандарина и засунув ее обратно в карман, она разом набила рот шестью дольками.
Чем ближе автобус подъезжал к вокзалу, тем сильнее был слышен внутренний голос. Тем сильнее Лета сомневалась в правильности своих намерений. Каренина – это, конечно, хорошо, но у нее и первая любовь была и последняя, платья красивые, балы. А все, что видела Лета, – ничего. Ничего она не видела сквозь окна своего провинциального детдома. Вернее сказать, не замечала. Жалость к себе и ненависть к остальным обитателям детского дома затмевали все, что происходило с ней хорошего. А происходило, нужно сказать, многое. Лета объехала несколько областей с олимпиадами по математике и программированию, нагрузив стену над кроватью медалями и дипломами. Иногда ходила в кино с мальчиком из параллельного класса. Последний раз собрала все имевшиеся силы в единственный кулак и поцеловала его в щечку. В общем жила жизнью среднестатистической десятиклассницы. Но считала, что такая жизнь не для нее.