— Поднажмем еще! — Васса старалась перекричать пронзительные завывания ветра.
Рычаги скрипели и давили на грудь — пустяки!
Зато корабль рванулся снова и, содрогаясь, пополз вперед, ввысь, точно шел не по небу, а медленно поднимался из болотной трясины.
— Видишь прореху? — Васса указала на истончившуюся небесную ткань. — Туда ведем!
Оморочень пробежался по огонькам на пластине. Она радужно замигали, множась на тысячи искр. В их свете Ивино лицо озарялось то синим, то алым, то погружалось в густую темноту.
Еще рывок!
Снаружи затрещало.
Рванувшись, летучий корабль ринулся ввысь, точно выпущенный из пищали снаряд. Оставляя позади огненное веретено, летели они к разлому — все ближе, ближе! Ива зажмурилась, однако, не отпуская рычагов. Васса глухо вскрикнула, когда летучий корабль носом пропорол небесную твердь и, воткнувшись в преграду, затрясся и, наконец, застыл, то и дело порыкивая, но не сдвигаясь с места.
Отвалившись от рычагов, Васса тяжело дышала и никак не могла распрямить веденыне судорогой пальцы. Ива облизала искусанные губы и прильнула к окну.
— Ушли?
— Ушли, — эхом отозвалась Васса. — А куда пришли? Видишь что-нибудь, а?
Ива ладонью обтерла окно и испустила длинный вздох.
— Звезды, — прошептала.
— Что? — также шепотом отозвалась Васса.
Глянула в окно — голова пошла кругом.
Звезды мерцали внизу. Там ткался и расползался нитями облачный саван. От корабля валил дым. Что-то потрескивало, пощелкивало, мерцало, отражаясь от закопченной слюдяной скорлупы, отделяющей Тмуторокань от неба.
— Это и есть твердь небесная? — шепотом спросила Ива. — А если Сварг достанет?
Васса устало оттерла лоб.
— Не достанет. Нет больше власти над нами.
— А это что? А? — Ива указала на выхваченные из полумрака шнуры, похожие на кровеносную систему исполинского животного. Васса не знала ответ, но помнила видения и сны, а потому ответила тихо:
— Терем, где спят боги.
Дверь соскочила с разболтанных петель, и снаружи почернела, частично обуглилась, так что Васса внутренне подивилась, что корабль все-таки смог долететь и не рассыпаться от Сваржьих блиставиц.
Воздух казался затхлым, плотным. Где-то гудели невидимые механизмы, где-то потрескивали разорванные шнуры. Звуки были неживыми, и оттого окружившая тишина казалась пугающей, как на Мехровом могильнике.
Страшно было спрыгивать с корабля: под ногами проплывали облака да звезды, и Васса с Ивой шли по небу, как по земле, пытаясь разглядеть далеко внизу затопленный Китеж, но не видя ничего в облачной мути.
Шли вдоль трещины, протянувшейся далеко во мрак. С нее прямо в Тмутороканское небо свисали шнуры, похожие на жилы давно умершего животного. Из обрубков сочилась людова соль.
— Так странно, — сказала Ива, и голос эхом отдавался в петляющих коридорах. — Идем по небу, а будто по горницам. Только думала, что небесный терем будет богатым да праздничным, что боги сидят на трех тронах из хрусталя, а вокруг порхают диковинные птицы да цветут каменные цветы. А здесь — пусто, как в покинутом доме.
— Это и есть покинутый дом, — ответила Васса, следуя за мерцающим впереди огоньком Хвата. — И покинут он нашими далекими предками, называемыми людьми.
Ива вскинула брови, но переспрашивать не стала.
Отчасти Васса понимала ее: совсем недавно, сидя с Хорсом у охотничьей избушки, глядела на звезды и слушала странные, диковинные росказни лекаря.
При мысли о Хорсе кружилась голова, и ком подступал к горлу.
Мечталось быть вместе — да не случилось.
Хотела убереть, спасти — не уберегла, и не спасла.
Не отомстила убийцам родных.
Не помогла ни Поладе, ни Даньше.
Есть ли для чего жить теперь?
Кишка коридора оканчивалась тупиком. Хват запульсировал возле пластинки, схожей с той, что была на летучем корабле, но вместо россыпи огоньков здесь горел только один. Васса протянула руку, дотронувшись до него — ничего не случилось.
Что же теперь?
Она растерянно обернулась. Ива стояла рядом, поджав губы: измотанная, изгвазданная, раненая, немного испуганная, но полная решимости идти за Вассой хоть в огонь, хоть в воду, хоть на небо.
— Знать бы, как открыть, — сказала вслух Васса. — Рассказывал мне Яков про Ирий, а как добраться до богов — не сказал.
Пластинка из алого окрасилась в синий. По стене сверху донизу пробежала трещина, и Васса отступила, услышав возникший ниоткуда женский голос:
— Пароль «Ирий» принят. Доступ открыт, Вера Ивановна.
— Кто? — переспросила Ива.
Васса покачала головой: не знала. Но за разломом оказалась еще одна горница — тесная, озаренная белесым, каким-то глубоководным светом. Хват без промедления в нее влетел и заплясал у стены.