Княжич ухмыльнулся жабьим ртом.
— На небо… вернуть… как и хотел… самым быстрым… способом!
Метнулся снова.
Жало вонзилось в плечо.
Корза закричал. Свободной рукой ударил чудовище в грудь. Сеть блиставиц оплела княжича, он взвыл и отпрянул, выдернув жало.
Вскочив, Корза подобрал лазерную пищаль и пнул подпиравшую дверь скамью. Та опрокинулась, погребя корчащееся чудовище под собой. Корза бросился вон.
Мимо бежал ополоумевший люд.
Над головой пронесся, едва не подпалив волосы, огненный кнут полуденницы.
Копыто скакуна задело раненое плечо, и Корза, задыхаясь, повалился в пыль.
Везде, куда ни глянуть — огонь да выстрелы.
Везде — бегущие, прыгающие, ползущие твари.
Вот безногий навий, скатившись с частокола, вгрызается в череп какого-то мужика.
Вот поросшее иглами и тиной чудовище с хрустом переламывает огнеборцу шею и с жадностью припадает к бьющей фонтаном крови.
— Горе люду! Горе и смерть!
Вой и крики стояли над Китежем, сплетаясь в единый гул, от которого плыла земля и дрожали стены княжьего терема за спиною. Показалось — или взметнулись в толпе черные кудри?
— Мария!
Корза поднялся. Колени дрожали, уши точно обложило ватой.
Не глядя, пальнул из-за плеча в навалившуюся сзади тень, и навий рассыпался на груду костей и праха.
Оттолкнув кого-то, Корза похромал вдоль улиц, озираясь.
«Когда вернешься к своим… что будет тогда со мною?» — колотились в висках некогда сказанные Марией слова.
И надо бы оставить — да как оставить? И тосковать глупо, но ведь была горячая рука в его руке, и шнуры, по которым Корза сам пускал людову соль. А что будет, когда вернется на небо? Он сам пока не знал, но почему-то считал очень важным найти Марию — другую Марию, так убедительно притворяющуюся настоящей! — и только, встретив настоящую, успокоиться и забыть…
Потом, все потом.
Сейчас — огненная зыбь, мельтешащие чудовища, крики и вонь потрошенных тел.
Кто-то, похожий на ящера, клацнул зубастым ртом рядом с его лодыжкой: Корза пнул его сапогом и добил из лазерной пищали. Кто-то крылатый, со множеством глаз и ртов, спикировал с расколотого неба — Корза встретил его сетью блиставиц и оставил лежать, опутанного, подергивающегося от электрических разрядов, в грязи и пепле.
Третье чудовище разорвал надвое кто-то кряжистый, бородатый, с завитыми в кольца волосами. На белой хламиде чернело вышитое Тмутороканское око. Волхв?
Корза мотнул головой, отгоняя морок. Станут ли волхвы утруждать себя схваткой с порождениями Мехры? Сами ведь их в Тмуторокань пускают, овеществляя кошмары спящих богов. Нет, нет, верно, привиделось это в неверном свете, в пылу и чаде Китежа.
На требище толкался люд. Молились, как один, вздымая к пульсирующему небу искаженные мукой лица. Да толку с их молитв? Никто не услышит, никто не придет.
— Мария! — крикнул и показалось, блеснули в толпе ее глаза. — Все кончено! Лететь надобно…
Умолк, потрясенный идущим из-под земли утробным гулом.
С воем и лязгом сквозь земную толщу прорвался медный столб. За ним — второй, третий.
Почва щетинилась исполинскими иглами.
Люд прянул в стороны, вопя и давя друг друга.
Кого-то подбросило ввысь.
Кто-то, цепляясь за оползающую глину, пытался выбраться из разлома.
Задрав голову, Корза видел, как со столбов соскакивают одинаковые волхвы. Слышал, как ревут где-то умирающие твари, как грохочут пищали, как топочет, разбегаясь с требища, люд.
Один только не побежал.
Спрыгнув со столба, выставил лазерную пищаль.
— Стой!
— Паскуда! — взревел Корза, узнав черные волосы да усики над верхней губой.
Ответно выстрелить не успел: сзади ударили промеж лопаток, подрубили колени. Навалившись, мертвяк задышал в затылок вонью гнилой плоти, могильным холодом. В спутанной бороде чудовища застряли золотые нити.
Мертвый князь!
Корза барахтался, пытаясь сбросить тварь. Раненое княжичем плечо горело, пальцы никак не хотели подхватить рукоять лазерной пищали. Когти прошлись по лицу, оставив на коже глубокие борозды. Сплюнув, изловчился, пнул мертвяка в грудь. В нем что-то мерзко хлюпнуло, шмякнуло о землю куском требухи да комом червей. Ударив другой рукой, Корза откатился по земле. Мертвяк поднялся, шатаясь. Ни капли разума в лице — одна холодная злоба да лютый голод. Занес сызнова когти — да не успел.
Белый луч протянулся к его голове, и та лопнула, точно дыня, окатив Корзу ошметками кости да гнилой плоти.
— Цел? — услышал он ненавистный голос. — Беги!
Отплевываясь, Корза поднялся. В ушах стоял звон, перед глазами разбегались искры.