«Садись быстрее, Саня — слегка залепётываясь предложила жена — я такого еще не видела».
«Так, значит, две дамы положила, помнишь, — спросил старичок, — а теперь, смотри».
Он быстро перекрестил руки два раза, проведя одной под другой, как будто гимнастику делал. Ладони вернулись в исходное положение.
«Теперь открывай» — предложил старичок. Жена перевернула карты, там оказались два короля, бубновый и пиковый. Все захлопали в ладоши.
«Все, больше не могу, — сказала Людмила, допила вино и поставила стакан на столик — три часа смотрю во все глаза, уже двоиться все стало. Ну, расскажите, пожалуйста, как Вы это делаете».
«Нет, красавица, мы договаривались секретов не выдавать, — отказался дедушка — я и детям своим никогда ничего не рассказывал, внукам, они у меня очень сообразительные, может и поведаю».
«Ловкость рук — попытался успокоить я жену, зная, ее азартный характер — доведенная до совершенства».
«А ты, юноша, видел его» — спросил меня старик.
«Кого» — удивился я вопросу.
«Совершенство» — спокойно ответил мастер.
«По телевизору, может и видел, а в живую, не приводилось» — ответил я.
«Лиза, подай мне Ирочкин шарфик» — попросил дед свою невестку. Отодвинув стаканы к окну, он разложил на столе вязанный детский шарфик.
Расстегнул манжет рубашки на левой руке, он положил руку на конец шарфа, полностью закрыв его ладонью.
«Сейчас, смотри во все глаза, — сказал старик — повторять больше не буду».
Секунд десять ничего не происходило. Ладонь спокойно лежала на шарфике, пальцы ее слегка подрагивали, как у нормального человека. Потом, приглядевшись, я заметил, что шарф еле заметно вползает в рукав рубашки.
«Смотри, ползет» — азартно зашептала жена.
Движение заметно усилилось. Я смотрел во все глаза, но ладонь лежала без движения, а шарф полз в рукав рубашки, как змея.
«Нет, не может быть, чушь какая-то — непроизвольно вырвалось у меня, — рука вообще не двигалась».
Дед улыбнулся и вытащил шарф из рукава. Наверху, яростным шепотом, брат с сестрой обсуждали технику исполнения фокуса.
«Да, дети — я посмотрел наверх, — повезло Вам с дедом, я и у КИО таких номеров не видел».
«Им повезло, это точно — возразил отец семейства, — а я, своего родного батю, только в четырнадцать лет первый раз увидел»
Ладно, Андрюха — старик поспешил погасить тему — чего на людях рассуждать».
«Люда, у нас открыто, ты деньги взяла» — прошептал я.
Жена незаметно показала пальцем на грудь.
«Ты пойдешь» — спросил я жену, успокоившись за деньги.
«Посижу еще, через час вернусь» — отказалась она.
«Я в четвертом купе буду, если первая вернешься» — сообщил я, поблагодарил за прекрасный спектакль и вернулся в свою компанию.
Компания моя, напившись и наевшись, тихо дремала в полном составе. Я тронул Викентия Павловича за плечо.
«Подъем, дед — сказал я — пошли домой».
«Пойдем — согласился он — пора на покой».
Мы вошли в пустое купе, старик нырнул на свой диван, завозился, устраиваясь.
«А чего это к нам четвертый никак не идет, — спросил я старика, — слышь, дед, когда у нас полный комплект будет».
«Не волнуйся, объявится, — зевая, отвечал Викентий Павлович — завтра, в Благовещенске».
Я залез к себе, взял книгу, включил свой светильник и стал читать. Уснул минут через пять.
Утром, проснулся около 8-ми утра. Жена на месте, спит, повернувшись к стенке. Внизу шуршит газетой Викентий Павлович.
«Доброе утро» — приветствовал я его.
«Доброе — ответил он — Саня, пошли курить, одному скучно, да и умываться надо».
«Пойдем» — согласился я, разыскивая на столе, среди газет и журналов, сигареты со спичками. Очереди в туалет не было, мы быстро, по очереди, умылись и вышли в тамбур.
«Викентий Павлович — сказал я, протягивая ему огонь, — теперь твоя очередь. Живем вместе уже двое суток, как родные, а я не знаю с кем еду, с кем водку пью, может ты маньяк какой-нибудь».
«Один-один парень — ответил старик, вспомнив очевидно свою вчерашнюю просьбу — слушай, сейчас каяться буду».
Викентий Павлович, все свои 73 года прожил в Приморье. Воевал на Халхин-Голе, потом, всю отечественную прослужил в резервной дивизии. Стояли на озере Ханка, а там ветра круглый год, а зимой вообще деваться было не куда от снежных буранов. Как не укрепляли палатки, их срывало вместе с каркасами и печками. Воевать пришлось после 9-го мая, началась война с Японией, громил Квантунскую армию. Потом в Китае, на стороне народной армии, против войск Чай Каш Ши, с МаО Дзе Дуном знаком лично. Все репрессии прошли мимо него и его родных. Одиннадцатый год на пенсии, разводит гусей, очень любит это занятие. Дочь с семьей живет в Сковордино, сейчас едет к ней, с внуком повозиться, своих гусей на жену оставил.