Когда я поел, то почувствовал внутри себя что-то светлое, доброе и прекрасное. Это чувство настолько резко отличалось от того, что я испытывал последнее время, что я не мог не откинуться на спинку кресла и не закрыть глаза. Нет, это не было умиротворение, я не обрел внутренний покой. Я просто немного расслабился. Женщина забилась в угол, сжалась в комок, всхлипывала и плакала. Она имела вид еще более жалкий, чем у меня. Тот выбор, который я ей предоставил, не был жестом моей доброй воли или проявлением великодушия. Мне было лень лишний раз напрягаться.
Я сказал ей, что ни в коем случае не могу оставить ей жизнь, и что ей не стоит испытывать иллюзии по этому поводу. Но у нее есть возможность уйти в другой мир добровольно, а не умереть жестокой, мучительной и насильственной смертью. Я вложил нож ей в руку, и сказал, что там, на небесах, она снова будет со своими детьми, и тогда уже никто не сможет их разлучить. Она смотрела на меня с удивлением, страхом и ненавистью. Она понимала, что, на самом деле, у нее нет выбора. Увидимся в Аду, сказала она мне на прощание, и я улыбнулся в ответ.
Я не знаю, что сложнее, забрать чужую жизнь, или отдать свою. Много людей живы только по тому, что у кого-то не хватило решительности сделать последний шаг, нажать на курок пистолета, дуло которого упирается в висок, чужой или собственный. Но у этой женщины было преимущество перед остальными самоубийцами. Ужасное психическое потрясение придавало ей сил, и она кромсала свои вены на руках вдоль и поперек. Тупым кухонным ножом она наносила себе глубокие раны, не обращая внимания на боль, одержимая только одним желанием, поскорее умереть.
Я сидел на кресле и смотрел полуприкрытыми глазами на нее, несчастную женщину, которая сошла с ума в последние минуты своей жизни. Мне ни в коей мере не было жаль ее, но мне было интересно смотреть, как она умирает. Я подумал о том, смогла бы она расстаться со своей жизнью так же легко, но спустя время, через несколько дней, недель или лет? В тот момент, когда все закончится, и боль утраты немного ослабнет, смогла бы она жить дальше? Или это совсем уж невыносимо - каждый день жить бессмысленной жизнью и мечтать о смерти? Я этого никогда не узнаю, и мне было глубоко плевать на ее душевные переживания. Я смотрел в ее потухшие глаза, и думал о ее несчастной судьбе только для того, что бы не думать о своей.
Постепенно, незаметно для себя самого, я начал погружать в сон, который обещал быть не таким беспокойным, в котором у меня есть шанс избежать своих кошмаров. Они преследовали меня не только во сне. Каждую секунду я слышал пронзительный вой и хруст веток за своей спиной, я слышал сирену и лай собак. Я видел крадущуюся тень, которая не отставала от меня, как бы быстро я не бежал. Голос паники, паранойи, отчаяния и страха не давал мне остановиться, даже если я падал от усталости. Но сейчас я чувствовал, что наступила пауза в этой погони. Эти ужасные химеры потеряли мой след, они не могут войти в этот дом и проникнуть в мой разум.
Когда у меня выдавалась свободная от смертельной опасности минута, я думал обо всем происходящем, так, в общем и целом. В этом мире существует еще не открытый закон, которому и подчиняется мое существование. Этот закон мог бы послужить для меня тем самым источником света, но все равно он казался мне слишком тусклым.
Я стал тем, кто есть больше, чем просто человек, но этого оказалось недостаточно, что бы решить мою самую главную проблему. Пускай я стал намного сильнее и могу забирать человеческие жизни, неизменным осталось то, что я все так же бессилен против всего человечества. Оно объявило мне войну, назначило награду за мою голову. Если раньше оно пыталось убить меня моими же руками, то сейчас делало это своими собственными.
Эпилог
Моя история не про жесткие кровавые убийства, насилие, боль и смерть. Моя история началась не тогда, когда раздался условный стук дверь. Все началось в том самом месте, похожем на лабиринт, где бродит минотавр. Я иногда приезжал туда провести там один день или несколько. Бывало, что я находился там неделю, потому что не было разницы, сидеть в одной комнате или в другой. Это было несколько лет назад, и уже тогда я понимаю, что что-то не так. Уже тогда я находился на периферии, вдали от остальных людей. Но не так, как на сегодняшний день. Я сидел в комнате, плакал на кровати, потому что у меня не было того, что мне было нужно. Я не знаю точно, что бы это могло быть, любимая девушка рядом, любимое дело, которое наполнит смыслом жизнь, доза наркотика в моей крови, которая сделает краски более яркими. Я не знал этого тогда, не знаю и сейчас. Мне было бы достаточно просто найти выход из того замкнутого круга, в который мне не посчастливилось попасть.