- Вставай и иди сюда, - сказал я ей.
На этот раз она не стала меня игнорировать, и с трудом поднялась. Ей было тяжело держаться на ногах, и ее качало из стороны в сторону, пока она шла ко мне. Она остановилась возле меня и посмотрела прямо мне в глаза.
- Рано или поздно тебя найдут, - говорила она, - кто бы ты ни был, тебя найдут и убьют. Жаль, что я не всадила нож в твое сердце.
- Кто бы я ни был, - ответил я, - ты побоялась это сделать. А теперь садись и дай мне свою руку.
Одно кольцо наручника я надел на ее запястье, а другое на трубу батареи. Я смотрел на девушку, и думал о том, что это не то, чего я хотел. Я пришел сюда не за этим. Я хотел утолить свой голод, но мог сделать это многими разными способами. Я пришел именно сюда для того, что бы обменять жизнь этих людей на свою, что бы занять их место, а свое отдать им. Пускай это неявно подразумевает их смерть, она не была самоцелью. Изначально я не имел умысла причинять им боль, издеваться и пытать. Но я сделал это, и не испытываю никаких моральных терзаний по этому повод. Мне жаль только то, что у меня опять ничего не получилось. Может быть, потому, что это невозможно для меня, притвориться обычным человеком.
Развернувшись, я вышел из комнаты и пошел к холодильнику, что стоял на кухне. Открыв его, я уставился на содержимое. Я не знаю, что хотел там найти, но увидел именно то, что мне было нужно. Бутылка с жидкостью янтарного цвета, название которой не имеет значение. Не важно, сколько она стоит, какого года производства, ничего не важно, кроме того, что в ней есть спирт, который может хотя бы немного растворить мою тоску, растворяя мой мозг. Сев на пол, я открыл бутылку и делал один глоток за другим. Она обжигала мое горло, но я не обращал на внимание, вливал ее в себя, как противоядие. Я ждал того момента, когда у меня возникнет иллюзия, что все не так плохо, что я поступаю правильно, что иначе быть не может. Я пытался не думать ни о чем, но не мог. Сейчас мое положение хуже, чем было неделю назад. Раньше своей смерти желал только я сам, сейчас этого хочет несколько миллионов человек. Раньше я прижимался к земле под тяжестью неразрешимых для меня проблем, сейчас их стало еще больше. Все это очень печально, думал я, делая очередной глоток.
Я сидел на полу и смотрел, как раскачивается пол, двоятся предметы, двигаются так, как двигаться не должны. В конце концов, я достиг желаемого состояния невозможности думать. Так я сидел достаточно долго, словно я один из предметов, пока у меня не заболела спина, и мне не захотелось курить. Убедившись, что я не превратился в статую, не разделил душу и тело, что все осталось по-прежнему, я встал, и, шатаясь, побрел в ванную комнату.
Сидя на краю ванны, я курил сигарету и смотрел в лицо незнакомого мне парня, который при жизни был красив и ослепителен. Сейчас он выглядел весьма скверно, а завтра будет еще хуже. Наверное, я хотел как лучше, планируя расчленить его, разложить по пакетам, и выбросить в мусорный бак. Но он останется здесь и будет представлять собой очень неприглядное зрелище для того, кто рано или поздно найдет его.
Когда моя сигарета закончилась, я затушил ее в пепельницу, и, посмотрев на себя в зеркало, понял, что и мой собственный вид оставляет желать лучше. Если я не хочу привлекать к себе лишнего внимания, наверное, мне следует позаботиться о чистоте. Сняв с себя одежду, я зашел в душевую кабинку.
Стоя под горячими струями воды, я немного пришел в себя. Я смотрел на свои руки и пытался увидеть хоть какие-нибудь различия. Может быть, когти, что бы было удобнее разрывать плоть. Но я не видел ничего, кроме воды, стекающей по пальцам. Сейчас я чувствовал себя человеком, как никогда. Я не слышал гудения механизмов внутри меня, не чувствовал древний инстинкт, я не чувствовал ничего, кроме алкоголя, что течет по моим венам и туманит разум. Я не видел больше ярких галлюцинаций и не слышал вкрадчивого шепота, во мне не было предвкушения предстоящего убийства, и вкус крови больше не возбуждал меня, как и не возбуждала красивая обнаженная девушка, прикованная к батарее.
Когда я вышел из душа, мне лень было одеваться. Я прошел в комнату и посмотрел на девушку затуманенным взглядом.
- Я буду спать. Ты можешь делать все что захочешь, мне плевать.
Я вырос в небольшом индустриальном городке. Промышленность была основным и едва ли не единственным способом его существования. Нельзя сказать, что это был плохой городок, он быстро развивался и имел большие перспективы. Мне ребенку было даже интересно бродить по промзоне с друзьями, забираться на территорию завода и воровать от туда разные железяки. В городе стоял перманентный дым от множества выхлопных труб. Мы дышали металлической пылью, углем и химическими отходами. Наша вода была как наша кровь, красная и ржавая от железа. Все это калечило наш изуродованный разум, заключенный в полуразрушенном мозге, убитом алкоголем и наркотиками.