- Ты можешь выбрать то, что тебе по душе.
- Ты не видел список. У меня возникло чувство, что тот, кто его составлял, использовал всю свою извращенную, больную фантазию, что бы продолжить нам именно те предметы, из которых нам следует выбирать.
Я сделал глубокую затяжку.
- И что ты выбрала?
- Ничего. Сказала, мне нужно подумать.
- Если все настолько плохо, то нет особой разницы. Не всегда можно найти меньшее из зол, потому что все одинаково нелепо, - сказал я.
Она обреченно кивнула, отвернулась от окна и села на подоконник. Ее взгляд упал на петлю, подвешенную к люстре.
- Сколько раз я тебе говорила, перевесь ее куда-нибудь, где ее можно будет привязать покрепче.
- Много раз, но я постоянно забываю об этом. В конце концов, если я захочу покончить с собой, то вряд ли буду вешаться на этой петле, насколько бы сильно она не была закреплена. Она просто радует мой взгляд.
Она развернула меня к себе, обвила руками и уткнулась лицом в шею.
- Я думала о тебе сегодня. Сегодня меня посетило вдохновение. Я шла по улице и нашла ключ. Он лежал в грязи, и его едва было видно. Наверное, по тому его никто не поднял, побрезговал грязью, побоялся замарать руки.
- Ты о чем сейчас? - спросил я.
- О ключе. О ключе от двери, какую мы с тобой долго не могли открыть. Теперь я все поняла.
Она подняла голову и принялась целовать меня. Я чувствовал вкус персиковых сигарет и мысленно перебирал ее слова. Ключ? Она остановилась, посмотрела на меня и странно улыбнулась.
- Пойдем в комнату, я тебе покажу.
Она взяла меня за руку и повела сквозь темный коридор в комнату, где стояла кровать, которая никогда не бывает застелена. Скомканное одеяло валялось на полу, но моей очаровательной знакомой было плевать на это. Так и сейчас она прошла по нему, как по ковру и толкнула меня кровать.
- Сейчас, - сказала она.
Она развернулась и пошла в коридор и вернулась с сумочкой в руках.
- Ты хочешь показать мне ключ?
- Не совсем. Но можно и так сказать.
Из сумочки она достала только телефон и подошла ко мне. Телефон она бросила на кровать, а сама залезла ко мне на колени и начала целовать и стягивать с себя одежду. На пол полетели ее кофта, потом майка и лифчик. Потом она стянула с меня футболку и кинула ее куда-то, неизвестно куда. Она заставила меня лечь на кровать. При тусклом желтом свете фонаря я видел, как безумно горели ее глаза. Она взяла в руки телефон и скинула с него крышку. Я знал, что там лежит, и совсем не удивился, когда увидел, как блеснуло лезвие. Мои губы растянулись в улыбке. Я знал, что моя порочная знакомая любит такие игры.
Она склонилась надо мной, и я почувствовал ее горячее дыхание на своей груди и прикосновение ее губ. Потом я почувствовал прикосновение метала и острую боль. Я негромко вздохнул, и моя ласковая знакомая тут же принялась слизывать кровь. Она разрезала мою кожу и та раскрывалась подобно цветку, обнажая кровоточащую плоть. Она спускалась все ниже, ее язык следовал за лезвием, которое оставляло следы на моем теле. Их и так было немало. Белые полоски покрывали кожу в самых немыслимых местах. Потом она расстегнула ремень и стянула с меня штаны.
На этом она остановилась и спустя секунду ее лицо оказалось над моим. Она коснулась моих губ своими, и я почувствовал вкус собственной крови. Помимо всего прочего я чувствовал все усиливающуюся эйфорию от многочисленных порезов. Помимо всех прочих гормонов мое тело вырабатывало анальгетики, подобные опиатам.
- Ты знаешь, что я люблю, - прошептала она и вложила мне в руку лезвие.
Она слезла с меня легла рядом со мной.
Теперь уже она было подо мной, а я склонился над ней, прикасаясь губами к ее шелковой коже на шее и вдыхая ее запах. Он всегда сводил меня с ума. Всякий раз я пытался уличить ее в том, что она подмешивает в свои духи феромоны, но она лишь смеялась надо мной.
Я целовал ее грудь, а мои руки стягивали с нее штаны. Она запустила руку мне в волосы и прижимала к себе.
- Давай, - сказала она, - я хочу почувствовать боль.
Я и сам этого хотел. Удивительна она была тем, что позволяла мне срывать на себе всю мою агрессию и жестокость, принимая ее словно ласку. Не знаю, кто из нас получал от этого большее удовольствие, когда я кромсал ее тело. Сейчас я погружал в нее лезвие и смотрел, как оно раскрывает кожу и она вначале белеет, а потом начинает кровоточить. Я высасывал кровь из ее ран, как жаждущий пьет долгожданную воду.
Я спустился к ее трусикам и немедленно стянул их с нее. На секунду я замер, любуясь ею в тусклом желтом свете. Потом я сделал горизонтальный разрез на пол сантиметра выше Amor de Venos. Из него полилась кровь, и я стал пить ее, смешанную с ее соком, сладким и терпким. Она тяжело дышала и была уже близка к своей кульминации. Ее кровь становилась все горячее, и я чувствовал это самым непосредственным образом.