Я поморщился, настолько мерзкими были эти звуки. Я сделал еще шаг и схватил ближайшую ко мне, которая орала громче всех. Я дернул к себе, а потом взял ее за патлы и ударил головой об край парты, на которой остался кровавый след и послышался хруст ломающейся кости. Видимо, она потеряла сознание, так как швырнул в шкафчик с барометром я ее уже безвольное тело. У шкафчика была стеклянная дверца, что бы студенты могли смотреть на показания приборов и узнать атмосферное давление. Своей головой она вдребезги разбила стекло, и упала на пол, а осколки вонзались ей в шею, нанося глубокие порезы, из которых обильно лилась кровь. Она лежала прямо поперек моего пути, так что мне пришлось несколькими сильными ударами ноги отбить ее тело в сторону. Меня переполняла ярость, мои движения были резкими и стремительными. Девчонки убегали от меня, но самая неповоротливая из них, лаборантка, не смогла продемонстрировать необходимую скорость, так что я схватил ее за плечо и развернул к себе. Сохраняя инерцию своего движения, я ударил ее кулаком в нос, за который она инстинктивно схватилась рукам, отступив от меня на шаг. И сразу же я ударил ее ногой, и ее отбросило прямо на шкаф с реагентами. Пока она не встала, я подошел и несколькими ударами разбил ей голову.
Молоток, кстати, был изрядно испачкан в крови. Между его набалдашником и рукоятью застряли кусочки чьих-то мозгов, и еще какая-то совсем уж непонятная субстанция.
Осталось двое. Они сейчас стоял в том углу, в котором изначально скучковались. Получается, мы сделали полный круг вокруг лаборатории.
«Метнуть, что ли, в них стул?» подумал я.
Но ни одного не оказалось под рукой, и я решил не усложнять себе жизнь. Я залез на парту и пошел по рядам прямо к ним. Они разделились и побежали в разные стороны. Одна из них была невысокая плотная блондинка, ее то я и встретил ударом ноги по лицу, от которого она упала на пол, где валялись обломки стульев. Я спрыгнул к ней, схватил ножку стула и нанес пять-шесть сокрушительных ударов по ее голове, прежде чем оная превратилась в аморфное нечто.
Осталась одна. Она вжалась в дверь спиной и смотрела на меня ошалевшими глазами. Ее черные волосы были растрепаны, от частого дыхания вздымалась ее грудь. Быть может, в другой ситуации я нашел бы ее привлекательной, но именно сейчас я хотел ее видеть с проломленной головой. У меня не было ни времени, ни желания играть с ней в кошки-мышки, бегая по рядам, поэтому я вновь ступил на парту и направился к ней. Ножку стула я отбросил, пускай она и показала себя в деле, но молотком все же удобней. Он сослужил мне хорошую службу, и для него осталось еще работа. Я не стал устраивать представление. Когда я подошел к ней, то схватил за шею и крепко сжал пальцы. Она уцепилась своими руками в мою руку в попытке отвести ее от своего горла, но насколько бы сильно она не хотела жить, этого было недостаточно. Она была первой, с кем я встретился взглядом больше, чем на долю секунды. Я мог внимательно всмотреться в ее душу, испить ее ужас, сорвать все ее маски и увидеть ее такой, какой она есть на самом деле - жалкой и трясущейся от страха. Я не стал растягивать ее смерть на долгие минуту, и спустя несколько секунд проломил ее голову, прервав ее страдания.
Я выдохнул. Полдела было сделано, осталась творческая часть.
Я осмотрелся по сторонам. Паркетный пол был обильно залит кровью, которая впитывалась в дерево и сворачивалась, превращаюсь в желеобразную массу. Везде были разбросаны тела, и мне нужно было с ними что-то делать. Но перед этим мне нужно было кое-что найти. Я положил молоток на стол и стал шарить по сумкам. Я вытряхивал одну за другой, до тех пор, пока не нашел то, что искал. Канцелярский нож, очевидно, совсем новый. Лезвие выдвигалось на полных десять сантиметров. Помимо всего прочего, обнаружилось несколько вещей глубоко интимного характера. Видимо для того их берут в университет, что бы снять напряжение после трудной контрольной.
Лишь только в моих руках оказался нож, как я услышал сдавленный хрип у двери. Резко обернувшись, я увидел девочку с пробитой скулой. Она была дезориентирована, но могла скоро прийти в себя и начать создавать мне проблемы. Но я уже знал, что мне нужно делать. Я взял ее под руки и потащил в другой угол. В том углу стоял большой бутыль, который служил оборудованием для одной из лабораторных работ. Вытянув пробку из его верхнего горлышка, я снял его с полки и поставил на пол. Длинные светлые волосы выжившей девочки я намотал на кулак, поднял ее голову и развернул к бутылю. Ножом я перерезал ей горло и стал наполнять емкость ее кровью. Она, было, захрипела опять, но быстро умолкла, наконец, лишившись жизни. Вытекло из нее немного, не более двух литров. Но у меня не было крюков, что бы подвесить ее за ноги и выцедить до дна. Когда кровотечение прекратилось, я начал резать коротким лезвием ее плоть, отделяя голову от тела. Это было приятно ощущение, лучше, чем когда я резал мясо во время готовки ужина. Когда остался только хребет, который я не мог перерезать ножом, я взял молоток и перебил его несколькими ударами. Ее голову я поднял за волосы и положил в поднос со льдом, который был необходим для лабораторных работ. Ее обезглавленное тело я положил на парту последнего ряда и начал снимать с ее одежду. Не для того, что бы трахнуть ее, хотя это и была неплохая идея, и в другой ситуации я непременно сделал бы это. Помучившись с ее одеждой, я обнажил ее привлекательное тело, остановился на секунду, оценив ее красоту и вставил лезвие ножа на всю глубину в ее солнечное сплетение. Я сделал глубокий разрез прямо до низа живота, и развернул лоскуты плоти, получше раскрывая органы, и зафиксировал их, что бы не вываливались. После я оставил их лежать как есть. Это то, что надо. Настала очередь следующей, которая валялась у меня под ногами. Я не смог удержаться от того, что бы не пнуть ее несколько раз. С этой девочкой я проделал ту же процедуру, что и с предыдущей - перерезал горло, слил кровь в бутыль и отрезал голову. Мне опять пришлось перебивать ей хребет молотком. Отрезанную голову я положил в тот же поддон с уже обагрившимся льдом. Тело, однако, я не стал потрошить, а просто посадил на стульчик перед развернутым органокомплексом ее предшественницы. Аналогичную операцию я повторил с еще двумя, что валялись у двери. В бутыле было уже больше шести литров, а вот в поддоне не было места. Поэтому мне пришлось положить их головы просто на парту.