Ожидалось, что в качестве противостояния бритоголовым на шествие заявятся еще и «Антинацисты», которые ничем существенным не отличались от обыкновенных скинов — так же любили помахать кулаками, так же брились, носили такую же одежду… Многие из них ранее состояли в партиях типа РНЕ и им подобных. В общем, обещала получиться солидная заварушка. Естественно, что все правоохранительные органы находились в состоянии полной боевой готовности, чтобы среагировать по первому вызову.
Когда настал день демонстрации — город затих. Оживленный муравейник центра города потихоньку вымирал, даже машин меньше становилось, а возле станции метро Чернышевская так и вовсе не осталось никого, кроме постоянно прибывающих и прибывающих скинхэдов. Опустели и вовсе закрылись стоящие неподалеку пивные и сигаретные ларьки, в которых, как правило, торговали армяне. Разошлись по домам пьянчужки из расположенных неподалеку баров, тоже на всякий случай. Курсанты в ближайших училищах были уже близки к обмороку, замученные постоянными тренировками отражения возможного нападения со стороны скинхэдов. Город застыл в нервном ожидании.
Автобусы с ОМОНом уже были на местах. Опытные в таких делах, командиры разместили их в подворотнях и маленьких улочках, скрывая от любопытных глаз, на стратегически важных направлениях, так, чтобы в случае необходимости они могли малыми силами остановить большую массу людей и направить в нужном направлении. Как загонщики стаю волков.
Игорь, командир взвода, вместе со своими бойцами находился на Думской Улице, что одним боком подпирала Гостиный Двор и выходила прямо на Невский проспект. Их решили придержать в качестве резерва и вступать в бой они должны были только по приказу. Автобус стоял за Портиком, и это оказалось очень удобно — можно было наблюдать за ситуацией и, в случае чего, немедленно прибыть на помощь своим.
Когда послышались первые выкрики, еще далекие и нечеткие, и рация забормотала на много голосов, Игорь скомандовал:
— Все на выход. Каски одеть, дубьё расчехлить, проверить щиты.
Подчиненные выгрузились из автобуса и занялись проверкой снаряжения. Никто ощутимо не нервничал, все-таки не впервой, но адреналин, тем не менее, гулял по жилам, заставляя судорожно вздрагивать мышцы ног. Такой массовой демонстрации скинов еще не было. А ведь их сейчас остановить надо, разбить на несколько групп и потом разогнать. Кого получится — задержать. Стандартная работа. Только вот это не студенты, не сумасшедшие коммунисты (демократы, либералы), не умеющие себя правильно вести, а подготовленные, сплоченные и опытные, сильные молодые парни. Сладить с ними будет совсем не просто.
Первую попытку остановить шествие предприняли еще на пересечении Литейного и Невского проспектов. Две роты ОМОНа выстроились в несколько шеренг, прикрылись щитами и стали ждать. Никто, конечно, не надеялся на положительный исход, но зато можно было в полной мере оценить численность и подготовленность демонстрантов. Толпа, даже и не думая останавливаться, прошла кордон, будто нож сквозь масло, раскидала и обратила в бегство бойцов ОМОНа и направилась к Дворцовой площади. Милиционеры, совсем не пострадавшие, даже не обескураженные таким провалом, быстро перегруппировались, расселись по автобусам и окольными путями отправились на подмогу основным силам, которые ждали демонстрацию возле Гостиного Двора. Вот там-то и ожидалось все самое страшное.
Толпа шла вперед, скандируя свои дурацкие, никому не нужные лозунги и трясла плакатами. Она напоминала громадного червя, многоголовую гидру, тысячью ног попирающую мостовую, лавину коричнево-черной грязи, ползущую с горы. Несмотря на довольно жаркий летний денек, у большинства на лицах были повязаны шарфы, чтобы не засветиться перед камерами. Милиции в их шлемах, бронежилетах и куртках, тоже было не сладко.
Голова лавины уже прокатилась через перекресток Садовой и Невского, напрочь перекрыв движение, пока ее хвост проходил площадь Островского, так называемый «Катькин садик», известное в народе место встречи людей с «нетрадиционной сексуальной ориентацией». В садике благоразумно было абсолютно пусто, если не считать загаженного голубями памятника великой Императрице.
Надо было дождаться, пока толпа минует этот садик и окажется запертой между улицами Садовой и Думской (Михайловской), чтобы не могла рассеяться по мелким закоулкам и вновь собраться где-нибудь еще. Разгонять, так разгонять!
Навстречу шествию уже выстроились в боевом порядке бойцы ОМОНа. Впереди несколько шеренг бойцов с дубинками и щитами, позади четыре коробки-«черепахи». Их основная задача заключалась в том, чтобы локализовать прорыв, если такой будет, а потом ворваться в толпу митингующих, рассечь ее на части, подобно рыцарям крестоносцам, и обеспечить тем самым ее разрозненность и неуправляемость. По флангам и немного сзади стояли два легкобронированных водомета, и совсем уж далеко за спинами бойцов — один БТР, на крайний случай. Внутри машины обитали несколько человек со слезоточивыми гранатами и ружьями, стреляющими резиновыми пулями. Насколько Игорь помнил, такого раньше ни разу не доводилось применять…
Старая и проверенная не раз тактика позволяла относительно небольшому отряду милиции, в три сотни человек, сдержать митингующих, превосходящих их по численности вчетверо, а то и впятеро. Сегодня же в шествии участвовало еще больше народу.
— Ох, что-то будет, — тихонько заметил стоящий рядом с Игорем Женя и поудобнее перехватил дубинку.
— Боишься, не удержим?
— Да удержим, куда денемся, нас же тоже почти со всего города сюда согнали. Только вот влетит всем знатно. Лишь бы не убили никого, тьфу-тьфу-тьфу…
Словно дожидаясь именно этих Жениных слов, толпа взревела, побросала плакаты и бросилась на шеренгу, загораживающую им путь. Это было страшно. Первые, самые быстрые, с десятиметрового разбега прыгали ногами на шиты, пытаясь выбить брешь в обороне. Некоторые даже немного перестарались и перескочили через головы пригибающихся милиционеров. Игорь видел, как этих прыгунов тут же скручивали буквально узлом и утаскивали куда-то в сторону, где стояли арестанские автобусы с решетками на окнах. Парни кричали, вырывались, пытались ударить тяжелым башмаком, за что тут же получали дубинкой по голове, лицу или почкам — церемониться с такой толпой уж точно никто не собирался.
Все началось, когда до шеренги милиционеров добежала основная масса скинхэдов. Под куртками и майками многие из них принесли с собой обрезки арматуры, стальных труб, пустые пивные бутылки и бутылки с зажигательной смесью. Щиты затрещали под ударами железных прутьев, а стоило хоть на секунду вытащить руку, чтобы ответить дубиной, как можно было тут же получить по плечу или запястью. Игорь видел, как двоих или троих, со сломанными руками, сменили другие бойцы.
Толпа безжалостно теснила ОМОН.
Несколько умело брошенных, но не долетевших буквально пары метров до водометов бутылок с коктейлем Молотова ярко полыхнули и зачадили черным дымом. Водометы сдали немного назад и принялись за работу. Тугая струя сбивала любого с ног на расстоянии до двадцати метров, потому на ее пути вскоре не осталось никого и милиция смогла сгруппироваться ближе к центру — по флангам надежно долбили водой.
Теперь в действие, по всем правилам, должны были вступить «черепахи», но они почему-то мешкали. Потом Игорь понял почему: водометчики, напуганные близкой вспышкой коктейлей Молотова, слишком рано начали поливать толпу, задевая еще и своих, вынуждая милицию сгрудиться к центру. «Черепахам» было тяжело пройти к митингующим, расталкивая локтями своих же бойцов. Позади столпотворения носился какой-то офицер, очевидно начальник операции, или один из помощников, и что-то горланил в мегафон, но из-за криков слышно его не было. Скорее всего, он пытался навести порядок, и частично у него это получилось. Две из четырех «черепах» прорвались внутрь бойни и принялись за дело.