В результате столкновений погибли восемь милиционеров. Почти все, кто участвовал в тех событиях, имели ранения и ожоги. Из скинхэдов пострадавших было куда больше, но ни одного погибшего или хотя бы серьезно покалеченного…
— Я потом два месяца в больнице валялся! И еще полгода реабилитации было! — кипятился Игорь, — Да я этого урода сейчас сам, тут, своими руками…
— Тихо! Без воплей и лишних телодвижений! — оборвал его Вадим и повернулся к молчавшему все это время Сане, — Это все правда?
— Правда. Он рассказал всё достаточно верно и правдиво, только забыл упомянуть одну деталь.
— Какую же?
— Он забыл рассказать, как в самом начале драки, когда они ввинтились в толпу, он принялся кидаться на всех подряд и лупить своей дубиной, не разбирая, во все стороны. Забыл сказать, что уложил с одного удара мальчишку, лет четырнадцати. Ты ему, кстати, голову пробил, козел, — Саня говорил тихо и очень четко, выплевывая слова и глядя прямо на краснеющего от гнева Игоря, — Причем влетели вы в ту часть шествия, которая и драться-то даже не собиралась! Так, малышня, новички, которые острых ощущений захотели. Те, кому хотелось помахать руками, были впереди, и этих отморозков всего-то набиралось от силы человек двести! Забыл, как это все тогда было? Да? А мальчишка этот был мой брат! А за брата я не только тебе, всем вам кадыки повыдергивал бы…
Знаешь, я вот иногда думаю, что было бы, если бы ты дождался приказа и не полез бы сам «спасать» своих боевых товарищей. Что было бы? Мне кажется, что через пять минут все бы устали, еще через пять кто-нибудь поумнее тебя взял бы руководство вами, бестолочами, на себя, и все прекратилось бы. И без таких потерь. А вы, уроды, вломились и зажгли остальных, взорвали. Там уже драться, бить вас, козлов, хотели все! Вот именно тогда шутки и кончились, понял, товарищ капитан? Если бы не ты, может и не было бы тех восьмерых погибших ментов…
Договорить Саня не успел, зашипев что-то матерное, на него бросился Игорь, прыгнул прямо с места, стараясь дотянуться и задушить. Наверняка он и сам понимал, что ничего не получится, но сдержаться не смог — прыгнул. В ответ Саня приподнялся со своего места, отклонился в сторону и выставил вперед ногу, навстречу Игорю. Очень быстро, практически мгновенно. Вадим еще тогда удивился такой реакции и, главное, такой продуманности действий. Если бы Вадим и Илья не бросились держать Игоря, тот бы всей своей массой напоролся на выставленную ногу и наверняка отбил бы себе что-нибудь…
Потом Илье пришлось хватать и самого Саню, который вскочил с явными, отчетливыми намерениями хотя бы набить морду Игорю, если не сделать еще что-нибудь столь же неприятное. Так они и стояли, четверо придурков, держали друг друга и орали прямо в морозную ночь:
— Ну что, а? Что?? Чего ты добился, мент? Ты меня останавливал. Ты меня, сука, судил! Говорил, что я неправ, что черных и желтых трогать нельзя, — кричал Саня, вдруг разом потерявший всё своё хладнокровие, — И что? Что теперь? Мы теперь с тобой вместе против этой мрази узкоглазой воюем! И кто прав оказался, а? Мы с тобой, урод, в одном окопе сидим!
Илья держал Саню за пояс и успокаивающе бубнил:
— Да, да, ты был прав, ты. Только сядь, хорошо? И успокойся. Сейчас мирно разберемся.
— Я урод, да? — кричал Игорь в ответ, — Это я-то урод? А какого хрена, спрашивается, ты своего братца приволок на незаконное шествие? Чего вы вообще туда поперлись, если такие правильные? Ну, конечно, все кругом хорошие, только менты козлы! А я из всех ментов самый козел! Да пошел ты на хрен, понял!? Сказки другим будешь рассказывать! Если бы не я и мои ребята, то вы, скоты лысые, просто растоптали бы всех! И дальше бы пошли! Тьфу! Суки!!
— Да сам ты пошел! — кричал Саня, — Ты меня еще жизни поучи!
— Мутант ты, понял? Не человек, а мутант! Таких как ты истреблять надо, еще в детстве!
Они кричали и кричали. Они вырывались и пытались дотянуться друг до друга, они исходили яростной слюной и покрывались злым потом. Они оба стали красные и оба перестали быть похожими на людей. А потом они как-то сразу, вдвоем, синхронно обмякли. Плечи их, такие напряженные, опустились, будто сели батарейки, и они уселись прямо на снег, тяжело дыша.
Молчали долго, потом Игорь набрал воздуха в грудь, попробовал что-то сказать, но вместо этого как-то нелепо всхлипнул, махнул рукой, и потянулся к своему, чудом еще не разлитому, чаю, а затем залпом выпил его:
— Эх… Чай… Покрепче бы чего.
Илья вопросительно глянул на Вадима, получил молчаливое одобрение и сунулся в палатку. Там он немного пошуршал, повозился, и вытащил пузатую флягу:
— Давайте, мужики, кружки. У меня тут спирт.
Чокаться не стали. Просто выпили, не разбавляя, шумно вздохнули хором, и разошлись по палаткам. Спать. Будто ничего и не было.
Утром, когда они собирали лагерь и прятали под снегом место своей стоянки, Вадим тихо, но так чтобы слышали все, сказал:
— Еще раз кто-нибудь попробует выяснять отношения — прострелю голову лично, — он огляделся, все ли поняли. Игорь мрачно кивнул, стараясь не смотреть на Саню, Илья пожал плечами, Саня же, к которому вернулось его хладнокровие, только улыбнулся.
— Я рад, что никого убеждать не надо и что до всех дошло с первого раза. Двинули.
Вадим накинул на плечи рюкзак и пошел первым, тараня лыжами снег. Впереди их ждал тяжелый подъем и ледник.
Двигались не быстро, стараясь экономить силы, тем более что с каждым метром подъема становилось все тяжелее дышать: грудь распирало от желания захватить как можно больше воздуха; лыжи то и дело соскальзывали, но и бросить их было бы безумием — снега с наветренной стороны намело очень много, наверное, по пояс взрослому человеку. Голова раскалывалась, так стучала в висках кровь, и все время хотелось присесть для отдыха, ну или хотя бы просто снять капюшон, чтобы холодный ветер выстудил горячий пот в волосах. Но делать так было нельзя, иначе с утра точно разобьет тяжелейшая простуда.
Путь осложнялся еще и тем, что его нужно было проходить трижды, перетаскивая всё снаряжение, без которого в дороге никак не обойтись. За световой день успели пройти, даст бог, только сотню метров вверх, хотя нельзя сказать, что занимались альпинизмом — подножие плоскогорья было очень пологим и удобным. Наверное, хорошо было бы покататься здесь на горных лыжах, закручивая виражи и поднимая тучи снега… Но время развлечений прошло, когда по всему миру засверкали ядерные вспышки и погребли под тоннами радиоактивной пыли спокойствие, мир и размеренную жизнь.
Вадим глубоко вздохнул, очень хотелось зевнуть и завалиться на бок, да на мягкую подушку, но расслабляться себе командир не позволял. Да еще до его слуха донесся еле слышимый из-за ветра стрекот. Что это? Откуда? Пару секунд Вадим вертел головой в поисках источника звука, потом выругался и начал расстегивать куртку.
— Ты это чего, командир? — настороженно поинтересовался Илья.
— Всем стоять! — крикнул Вадим и достал из-за пазухи маленький счетчик Гейгера, который болтался у него на шее на шнурке. Именно он и стрекотал не переставая.
Вадим глянул на электронное табло и обомлел, полторы тысячи рентген в час! Вот же ё-моё! По данным разведки здесь уже не должно было быть такого сильного фона…
— Ой, блин… — сказал Илья, заглянув через плечо командиру, — Плохо дело, смертельная доза перекрывается уже в несколько раз. Придется…
— Да, именно, придется, — кивнул командир, и обернулся к остальным — Доставайте красные таблетки. По две на брата.
Игорь скептически хмыкнул:
— Командир, а не многовато будет? Плющить не станет? С двух таблеток даже меня унесет.
— Ты жить хочешь? Смотри сюда, — Вадим протянул отчаянно стрекочущий прибор, — Увидел? Впечатлился? А теперь выпиваем таблетки и ждем полчаса, пока не подействует. Иначе уже к утру облысеем и на куски развалимся.
— Ну, Дубровицкому облысеть не грозит, — зло ухмыльнулся Игорь, бросил рюкзак на снег и удобно на него устроился.
— Не умничай, ехидна, тогда до старости со своими зубами останешься, — сообщил Игорю Саня.