Ар легонечко приобнял меня.
— И ты знаешь, где они? — спросила нетерпеливо.
— Нет, девочка моя ясноглазая, — грустно улыбнулся он и снова погладил меня, — Но я обязательно выясню это. А потом… — он ненадолго задумался и пробормотал уже ели слышно, — делай, что должно, и будь, что будет.
Если честно, то смысла последней фразы я так и не поняла, но расспрашивать не стала, не сейчас, не в этот момент, когда между нами снова возникло что-то невидимое, и прочное, и хрупкое одновременно.
Не знаю, сколько демон просидел у меня в комнате. Я так и заснула у него на руках, а утром оказалась снова одна. Пусто, холодно. Но вскоре прибежала моя приятельница Франи и мне стало не до лишних сантиментов.
— Антония велела срочно идти в комнату хозяйки! — крикнула она, едва приоткрыв дверь, и полетела дальше.
«Ну, вот и новый день начинается» — вздохнула грустно, поспешно натягивая платье. Наша Прекрасноликая не любила медлительность, ее приказы должны выполняться моментально, так что я уже через пару минут бежала по направлению личных покоев хозяйки. «Хотела бы я знать, что же все-таки случилось», — думала я, открывая дверь в ее комнаты.
Внезапно до меня донесся какой-то стон, потом еще и еще. «Неужели опять наказывают кого-то из служанок?! — подумала гневно, — Но почему тогда здесь? Неужели Дариния настолько кровожадна, что не гнушается проводить такое в собственной спальне?» Эх, кто бы знал, как я тогда ошибалась в своих выводах!
Уже через секунду я резко распахнула дверь и влетела в комнату, готовая набросится в этот раз на Прекрасноликую и выдрать ей все волосенки за чрезмерную жестокость. Но что же я увидела?! В постели хозяйки лежала какая-то женщина. Ее спину украшали уже знакомые следы от плети, а рядом у постели подпрыгивал и радостно повизгивал тот же черный комок, который я уже видела однажды при наказании Сати.
Он сверкал своими глазами-бусинами и время от времени облизывался, глядя на кровавые капли выступившие на женской спине. Именно они и привели меня в чувство. «Ну, я ей сейчас покажу!» — воинственно подумала и огляделась в поисках подлой Даринии. Почему-то в тот момент я совершенно не задумывалась, как могла стонущая служанка оказаться на кровати своей хозяйки. И только чуть позже, когда женщина внезапно повернулась ко мне лицом, я узнала в ней нашу Прекрасноликую, и ахнула от неожиданности.
— Кто это с ней так? — не сдержала вопроса.
Мне ответила Франи, стоявшая тут же с тазиком чистой воды.
— В Летающей башне только Великий Теулсуне имеет право учить всех нас мудрости и смирению, и даже наша Хозяйка должна принимать от него наказание, как наивысшую благодать.
«Вот это да… А с виду нормальный мужик. Как же все-таки обманчива внешность», — отметила мысленно, но вслух ничего не сказала, все равно ведь не поймут.
— И не думай, что с нами Прекрасноликая слишком жестока, — добавила Франи.
«Да уж… теперь надолго не «прекрасноликая», — возразила про себя.
— Наш Бог иногда строг со своими женщинами.
— Ты хочешь сказать, что ей достается не в первый раз? — удивилась снова.
— Конечно, — проговорила служанка.
И я поразилась ее спокойствию.
— Мы тоже получаем наказание за дело. Вот, например, тогда, помнишь, когда отхлестали Сати. Ведь это из-за ее бестолковости наша Хозяйка чуть не пострадала. Все в башне знают, как Божественный не любит бирюзовый цвет. А Сати вплела в волосы Прекрасноликой жемчужины именно такого оттенка. Хорошо, что наша хозяйка вовремя это заметила и предпочла вовсе идти без прически, чем с таким украшением.
А передо мной в тот же момент почему-то возникло далекое видение из моих детских снов: прекрасное кольцо на чьей-то руке с камнем чистейшего бирюзового цвета. Я замотала головой, отгоняя эту картину.
— Ничего, — продолжила спокойным голосом Франи, — Прекрасноликая отойдет, мази вернут былую красоту и все будет как прежде.
— Неужели она готова каждый раз возвращаться к Теулсуне после такого? — удивилась я, просто не понимая Даринию.
— Чего не сделаешь ради любви Божественного, — вздохнула девушка, — Он ведь идеален. А как он умеет просить прощение! Ты просто не знаешь, каким он может быть! — и мечтательно вздохнула.
— Неужели ты оправдываешь его поступок? — возмутилась снова.
— Нати, все, что ни посылает Теулсуне, истинно. И кто мы такие, чтобы идти против воли Великого?!
А я больше не стала спорить. По душе ли мне такое смирение? Нет, конечно же. Выросшей в другом мире, в другой эпохе мне была не понятна такая любовь, но и осуждать никого я не имела права. В конце концов каждый из нас может иметь свои убеждения и идти своим путем. «Хорошо, что Ар у меня не такой», — подумала при этом. Мы с ним побывали в разных передрягах, бывало, что и я вела себя некрасиво, могла немного покапризничать, но он ничем и никогда не обидел меня, ну разве что своим непомерным ехидством, которое, впрочем, я уже давно приняла как его неотъемлемую часть.