— Кто-то идет! — крикнул португалец.
На вершине холма показался Эверард Колтон.
— Господи! — крикнул юноша и помчался в их сторону.
Фокусник молнией метнулся в кусты, выбежал с противоположной стороны растительности и вскоре скрылся за холмами.
— Он тебя ранил? — крикнул Эверард. — Хельга, милая! Скажи, что он тебя не…
— Нет, — прошептала она. — Он вполне мирный. Сбежал из тюрьмы. Думаю, он снова пришел в себя и раскаивается.
— Ты должна позволить мне отвести тебя домой, — сказал молодой человек. — Должна! Господи, Хельга, могло же произойти все что угодно!
Эверарда трясло как в лихорадке. А лицо девушки вдруг невероятно смягчилось.
— Ты шел сюда, чтобы поговорить со мной?
— Чтобы попрощаться, — сказал он.
— Попрощаться? — повторила Хельга. — Так скоро? Это как-то…
Эверард остановил ее быстрым жестом.
— Хельга, я не могу больше этого терпеть! Я бы отдал тебе всю свою кровь до последней капли, если бы это могло тебе помочь. Но быть здесь вот так, видеть тебя каждый день! Это выше моих сил. Я должен уехать. Есть еще кое-что: я знаю, что значил для тебя Харрис Хейнс, — голос Эверарда уважительно смягчился, когда он посмотрел на могилу. — Теперь, когда он ушел, ты не должна делать свой выбор только из-за сложившихся обстоятельств. Живи как жила: учеба, музыка.
Девушка жестами запротестовала. Какое-то время они шли молча в сторону дома. Затем Эверард снова заговорил:
— По крайней мере так он хотел бы. Я знаю, что у тебя нет денег на все это (Дик, награжденный даром хранить секреты, ничего не сказал брату о наследстве). У меня есть больше, чем мне нужно. Я знаю, что не могу их прямо тебе отдать, но зато могу передать мистеру Джонстону. Или, если ты не захочешь принимать деньги от меня, я передам их от лица всей своей семьи. Это не будет ничего значить и ни в коем случае ни к чему тебя не обяжет. О Хельга, милая, прошу, дай мне сделать это для тебя!
— Только у одного мужчины на свете есть право это делать, — еле слышно произнесла Хельга.
— Его уже нет, — недоуменно сказал Эверард. — А я не могу заменить его даже в этом ничтожном деле.
— Нет, — сказала девушка. Она достала из нагрудного кармана записку и вручила ее своему спутнику.
— От матери! — крикнул он. — Тебе!
Это было письмо от практичной, но добродушной и невероятно сердечной женщины, обращение к любимому сыну.
— Это все Дик, — ласково сказал Эверард, пробегаясь по письму глазами. — И как поздно оно пришло! Оно пришло слишком поздно, Хельга?
— Если бы я только знала, что правильно, — сказала девушка. — Если бы только petit père был здесь, чтобы сказать мне!
— Хочешь сказать, что ты не думала о нем в таком смысле? — воскликнул Эверард. — Хельга, то есть у меня был шанс? Есть ли все еще…
Они обошли веранду, на которой, качаясь на стуле, сидел Дик Колтон. Он быстро встал и направился к двери, но тут его позвала Хельга и отрывисто проговорила:
— Вы должны написать своей матери. Я пока не могу. Ох, если б я только смела быть счастливой! Я знаю, как сильно petit père был против него, против вашей семьи. Я не могла…
— Хельга, — сказал Дик, взяв девушку за руки. — Послушай, сестренка. Хейнс назначил меня одним из твоих опекунов. Знаешь почему? Потому что он мне доверял. А ты мне доверяешь?
Хельга посмотрела на него своими опухшими от слез глазами.
— А кто бы вам не доверился? — сказала она.
— Он передал мне свою главную обязанность: «Используйте свое влияние, чтобы не дать ей выйти замуж на условиях, в которых сами никогда бы не оставили женщину, которую любите больше всего на свете». Силой, данной мне, торжественно заявляю, что вы всегда можете прийти к нам по благословению Харриса Хейнса!
С этими словами он вложил ее руку в руку брата и быстро ушел в дом. В это мгновение на него обрушился негодующий и корящий взгляд мисс Долли Равенден, стоявшей у стены рядом с дверью.
— Какая манера входить! — крикнула она. — Вы, медведь! Вы! Вы, дикий паровоз! За вами что, кто-то гонится?
Тут сердце Дика Колтона обуяло невероятное желание, и он не стал ему сопротивляться.
Мощными руками притянув девушку к себе, доктор наклонился и поцеловал ее прямо в губы. Затем он не оглядываясь взмыл вверх по лестнице, подумав про себя: «Господи! Я погубил себя!» А затем: «Она сама виновата».
А пока доктор убегал, мисс Равенден, смущенная, красная и злая оттого, что не может толком злиться, вышла на улицу и наткнулась на Хельгу, рыдающую в объятиях Эверарда.