— Вот, посмотрите, реб Яков, — сказала она, вернувшись к столу. — Вот. — И Шифра положила найденный предмет перед раввином. — Что скажете?
Предмет оказался обычным кухонным ножом, только почему-то с почерневшим лезвием.
— А что я могу сказать? — Раввин воззрился на знахарку.
— Ваша жена, рабби, пожаловалась на непонятную слабость и хвори. Я решила, что, возможно, ее сглазили. И написала ей заговор…
— Так это вы написали? — скривился раввин. — Что-то насчет трех женщин?
Шифра кивнула и продолжила:
— А нож, который дала ей я, она положила в изголовье. Только в тот момент он выглядел иначе. — Знахарка перевернула нож и показала раввину другую, зеркально сверкавшую сторону лезвия. — А наутро та сторона, что была повернута к ребецен, почернела. Да вы сами видите.
— И что же это означает? — спросил раввин, хмурясь.
— А что вы можете сказать о вашей новой служанке? — спросила в свою очередь знахарка.
И вновь здравый смысл заставил раввина возмутиться.
— Боже мой, Шифра, уж не хотите ли вы сказать, что у нее дурной глаз и оттого Хаим похудел?! — раздраженно воскликнул раввин. — Вы же умная женщина, Шифра! Что за глупости вам приходят в голову? И при чем тут несчастная Шейна?
Знахарка словно не замечала его раздражения. Она смотрела в темное окно и чуть раскачивалась из стороны в сторону. Раввин с испуганным удивлением услышал, что старуха бормочет себе под нос унылую однообразную мелодию. «Только сумасшедшей мне сейчас не хватает», — подумал он.
Шифра прервала пение и спросила, по-прежнему глядя в окно:
— Эта ваша служанка… Вы когда-нибудь видели, как она входит в дом?
Раввин растерялся.
— Как она входит в дом? Да, конечно, я… то есть… — Тут Яков почувствовал еще большую растерянность. — Я… то есть… Я видел, как она входит…
— В комнату, — подсказала Шифра. — Я вот знаю, что в вашем доме большие сени. И вы обычно сидите в гостиной за столом. Так ведь? — Она отвернулась от окна и взглянула прямо в глаза раввину. Завороженный ее пристальным взглядом, раввин только кивнул.
— Служанка… как ее зовут? Лея? Ваша Лея входит в гостиную. Вот здесь вы ее видите. Но ведь вы не видели, как она входит в сени с улицы. Правда, рабби? — при последних словах Шифра понизила голос до шепота. — Правда?
Реб Яков вынужден был согласиться. Тревожное чувство, вытесненное раздражением, вновь вернулось. Он действительно никогда не видел, как его служанка входит в дом. И как она выходит — тоже ни разу не видел. Почему-то сейчас его тоже вдруг испугало это обстоятельство.
— Как вы догадались, Шифра? — настороженно спросил он. — Как вы догадались, что я никогда не видел ее входящей в дом?
Шифра, не сводя с него взгляда горящих глаз, ответила — прежним шепотом:
— Потому что я никогда не видела, как она подходит к дому. Ее вообще никто не видел на улице. Никто не видит, как она приходит в Яворицы. Никто не видит, как она уходит. И нет в Долиновке никакой старухи, сдающей комнату одинокой еврейке.
В комнате воцарилась глубокая тишина, окрашенная страхом. Шифра вздохнула, провела обеими руками по лицу, словно отгоняя дурной сон.
— Скажите, — спросила она, — скажите, целовала ли она мальчика, перед тем как уложить спать?
— Я… я не помню… — Раввин нахмурился. — Нет, этого я не помню в точности. Может быть, нет. Хотя… Да-да, конечно, она целовала его, теперь я вспомнил!
— Вот так во время поцелуя она и высасывала из него жизнь. Она — не человек, рабби, — сказала знахарка. И, наклонившись к самому уху раввина, добавила: — Она — астри.
Раввин отшатнулся от ее жаркого шепота.
— Кто-кто? — непонимающе спросил он.
— Астри, — повторила знахарка. — Демоница, питающаяся кровью. Она давным-давно живет в этом доме. Я говорила габаю, но он и слушать не хотел. Дом давно следовало сжечь.
Раввин поднялся. Он чувствовал странное головокружение. Ноги казались ватными. «Душа тела — в крови», — вспомнилось ему сказанное в Торе. И еще он растерянно подумал, что почему-то верит словам знахарки.
— Она погубила вашу жену, рабби, — сурово сказала знахарка. — Ей приходилось прятаться, пока вы не надумали завести служанку. Это ваше желание дало ей возможность открыто хозяйничать в доме. Теперь она губит вашего сына. Жизнь уходит из его тела.
— Боже… — прошептал реб Яков. — Но откуда она взялась?..
— Кто знает, откуда берутся эти чудовища. — Шифра покачала головой. — Говорят, от всех ошибок. Даже если человек выругается — от этого может родиться добрый десяток демонов.
— Неужели моему сыну нельзя помочь?.. — простонал раввин.