— Только если вы сумеете изгнать чудовище, заставить его уйти, — сказала Шифра твердо. — Но для этого нужно иметь бесстрашное сердце. Запомните: астри имеет облик не человеческий, а дьявольский, жуткий. Чтобы отвести глаза тем, кто на нее смотрит, она должна проглотить щепотку соли или съесть крошку хлеба. Тогда вам кажется, что перед вами женщина, причем точь-в-точь такая, какую вы ищете… Вы ведь соль по-прежнему держите в сенях?
Раввин кивнул, весь обратившись в слух.
— Так вот: ступайте домой и подмените соль. А хлеб вовсе уберите. И внимательно осмотрите все, чтобы там ни крошки нигде не осталось. Ждите, пока она войдет.
— Но чем же я подменю соль? — растерянно спросил Яков.
Шифра вздохнула.
— Этого я не знаю, — призналась она. — Это вы должны придумать сами. Только учтите: то, что вы положите в солонку, на вкус не должно отличаться от соли. Иначе астри заметит подмену и не покажется вам на глаза. А вы должны увидеть ее в истинном облике и тогда заклясть молитвой. Только в этом случае ваш сын выздоровеет.
…В то утро случилась в Яворицах страшная гроза — что само по себе казалось странным. Ведь зимой гроза — что может быть удивительнее? А тут — с громом, с молниями, да еще с какими! Словно какая-то могучая сила разрывала небесный шатер пополам. И то сказать — раскаты грома иной раз бывают похожими на звук рвущегося полотна, только тысячекратно громче.
И мало того, что гроза. Тучи, нависшие над местечком, были столь черны, что день был темнее ночи. Люди принуждены были зажигать свечи, дабы заниматься обычными домашними делами.
Раввин Яков Гринберг не спал. Он сидел в старом кресле и ждал. Тьма в комнате была кромешная, только изредка прорезавшаяся вспышками молний. И тогда лицо рабби Якова могло бы поразить случайного свидетеля своей мертвенной синевой и недвижностью.
Но свидетелей не было, он был совершенно один в доме.
Ближе к полуночи Яков услышал в сенях осторожные шаги. Потом знакомый голос — голос служанки Леи — произнес:
— Рабби, вы еще не спите?
Сердце Якова гулко ударило. Он даже подумал, что эхо от этих ударов можно было услышать и в сенях, где остановилась эта женщина.
Но то был всего лишь гул в ушах, который слышал он и только он. Яков собрал все силы и ответил так, чтобы голос его не выдал:
— Нет, я не сплю, Лея. Входи.
Но служанка не вошла. Она — раввин слышал это — ходила по сеням, передвигала какие-то ящики, коробки. Судя по звукам, ее нетерпение возрастало. Наконец шаги замерли: видимо, Лея нашла то, что искала. Рабби Яков знал теперь совершенно точно: она искала соль.
Или то, что он положил вечером в солонку вместо соли.
Он зажег свечу, стоявшую на столике, и позвал, чуть повысив голос:
— Лея!
— Иду, рабби, иду, — тотчас откликнулась она.
Раввин поднялся со своего места, взял в руки свечу и пошел к двери. Он остановился в нескольких шагах от входа, когда дверь распахнулась и на пороге появилась та, которую он до сего дня полагал своей служанкой.
Раввин не мог впоследствии объяснить, как только его сердце выдержало истинный вид той, кому он доверял своего единственного сына.
Теперь она была огромного роста. Ее длинные руки больше походили на обезьяньи лапы, имели скрюченные пальцы, оканчивавшиеся острыми загибающимися когтями. Вместо ног, как и положено нечисти, астри имела когтистые лапы — вроде птичьих, но покрытые крупной чешуей.
Страшнее всего, конечно же, были ее налитые кровью глаза и тускло сверкавшие в пламени свечи клыки.
Рука, в которой раввин держал свечу, предательски задрожала. По стенам побежали тени, словно целое полчище нечисти сопровождало чудовищную служанку.
Астри, казалось, не замечала изменений своей внешности. Собственно говоря, так оно и было — ведь для самой себя она всегда оставалась одной и той же. А увидеть себя чужими глазами не может даже астри.
— Что с вами, рабби? — спросила она. И раввин ужаснулся тому искреннему участию, которое прозвучало в голосе чудовища — вполне человеческом, так не вязавшемся с ее внешностью. — Вы, случайно, не заболели? У вас руки дрожат… — Она сделала шаг ему навстречу, но тут раввину Якову удалось наконец немного овладеть собой.
— Демоница, — сказал он хриплым голосом, — дьяволица, что ты сделала с моим сыном? Верни его силы, верни его здоровье, чудовище…
При этих словах астри застыла. Взгляд ее налитых кровью глаз скользнул вниз, и она поняла, что разоблачена. Жуткое лицо ее исказил гнев. Она издала жуткий вопль и потянулась своими когтистыми лапами к раввину. Еще мгновение, и демоница разодрала бы несчастному горло.