Ну и хохотали мы в тот раз! Мы представляли себе, как наша бабушка безнадёжно кричит: «Товарищ, товарищ», а «товарищ» улепётывает с сумочкой в руках. А когда мы представили себе, какое было у него лицо после того, как он эту сумочку открыл, — ну, тут уж мы чуть не умерли со смеху!
Я посмотрела в угол, где лежал Ральф, и увидела, что он весь трясётся от смеха на своей подстилке. Мой прекрасный породистый пёс, голубой лаверак.
Я подмигнула ему, и он в ответ прикрыл левый глаз.
Мы, наверно, долго бы ещё веселились, вспоминая неудачливого воришку, но тут я заметила, что Ральф уже не лежит, а сидит и к чему-то прислушивается.
— Что такое? — спросила я его тихо.
Но дома он никогда со мной не разговаривал. Он только залаял. Он прыгнул и рявкнул так громко, что бабушка от неожиданности сказала: «Боже мой!»
С оглушительным лаем, от которого в буфете зазвенела посуда и каким в комнатах собаки вообще никогда не лают, Ральф кинулся в переднюю. А мы за ним.
И что же мы увидели!
На полосатой подушке в углу, уютно свернувшись клубочком, лежал Васька. Он, видно, вошёл вслед за бабушкой и теперь мирно спал.
Он мирно спал, но одно ухо его было развёрнуто на нас.
— Васька, — позвали мы шёпотом.
Кот не дрогнул. Только ухо торчало.
Дочь, которая отлично знала Васькины вкусы, тотчас принесла миску и стала наливать туда молока. Васька сразу же оказался у миски.
— Васенька, Васенька, — блестя глазами, шептала дочь.
Она была очень ему рада. Да и все мы были рады. Всё-таки мы по нему соскучились.
…Если бы вы знали, какой добродетельный, какой опрятный и благонравный кот появился в нашем доме! Целыми днями он себя причёсывал и вылизывал, ходил с достоинством и приветливо на всех смотрел. Хотелось повязать ему на шею большой голубой шёлковый бант.
Но что же с ним произошло за это время?
Однажды, когда мы с ним в квартире остались вдвоём, я сказала ему:
— Васенька! Мы одни, нас никто не слышит, расскажи мне, ради бога, что с тобою произошло?
Но Васька ничего не ответил. Он сделал вид, что не понимает ни слова, и только тёрся о мои ноги, приветливо мурлыкая. А может быть, он и в самом деле не умел больше разговаривать?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Однажды я ехала домой трамваем. Рядом стояли двое немолодых людей. Они о чём-то оживлённо беседовали.
— Я сам видел хвост, — говорил один из них. — Даю вам честное слово, это был хвост.
— А вы, простите…
— Вы же отлично знаете, — укоризненно произнёс первый, — что я никогда не пью вина. Я шёл мимо ресторана и прекрасно разглядел хвост.
— А может быть, актёры из театра, какой-нибудь Кот в сапогах.
И тут я вспомнила наш разговор с Зинаидой Павловной.
Да, у ресторана что-то произошло, что-то такое, что имело непосредственное отношение к коту Ваське. Мы с ребятами принялись разузнавать и расспрашивать, но прошло немало времени и совершилось немало событий, прежде чем мы узнали, что же произошло с Василь Васильичем и каким образом он снова стал нашим котом.
Василь Васильич процветал. Он по-прежнему жил обманом и день ото дня становился всё толще.
Но случилось так, что директор школы встретился с директором клуба и рассказал ему, какой у него был жулик вместо учителя географии, а директор клуба, едва выслушав его, закричал:
— Да ведь это тот самый «пианист», который взял у меня деньги! Василь Васильич его зовут!
И в это же время хозяева, у которых Василь Васильич отнял комнату, разговорились с продавцами магазина, где он съел сосиски.
Словом, все люди, так или иначе им обманутые, сошлись друг с другом и вывели его на чистую воду. И оказалось, что таких людей очень много.
Стали они думать, как же с ним поступить.
— Подать на него в суд, — сказали одни. — Пусть его посадят в тюрьму, раз он такой мошенник.
— Проучить его хорошенько, — сказали другие. — Может быть, он не совсем пропащий. Может быть, он ещё исправится.
И было решено его проучить.
А Василь Васильич ничего об этом не знал.
Как-то раз, ничего не зная, пришёл он в булочную, чтобы купить хлеба. Продавец любезно улыбнулся и дал ему батон в новой упаковке.
— Красивая упаковочка, — сказал он.
Принёс Василь Васильич батон домой, развернул, а там два куска стирального мыла.
Страшно рассерженный, прибежал он обратно в булочную.
— Что вы мне продали? — закричал он.
— Я?! — удивился продавец. — Я никогда ничего вам не продавал. Я вообще в первый раз вас вижу.