Кто-то прерывает его:
— Простите, может-быть — провалы связаны с временными потерями сознания? Помните: взмах копьем — и провал…
— Вот именно! А если так, информация о происшедшем могла сохраниться в подкорковом слое, в непроявленном виде…
Общий вздох проносится по ординаторской. Кто-то скептически улыбается. Кто-то свистит. Горелов снова повышает голос:
— И мы обязаны извлечь ее! Восстановив логическую связь событий, мы тем самым снимем напряжение с мозга, вернем его к нормальному состоянию…
— Это выходит за пределы наших возможностей…
— Нет, не выходит! Предлагаю подключить мозг другого человека. В данном случае — мой.
С минуту в комнате стоит тишина. Потом она взрывается. Люди говорят все сразу, перебивают друг друга. Некоторые кричат:
— Это невозможно!
— Теоретически не доказано…
Голос Горелова покрывает все:
— Спокойно, товарищи! В конце концов, к этому эксперименту мы идем уже два года. Он становится необходим. Вопрос о психологической совместимости мною рассмотрен. Прошу всех приступить к подготовке седьмой серии.
И сразу все становятся на места. У каждого — свой участок, своя задача. Горелов входит в операционную. Ассистенты надевают ему на голову сложный шлем с многочисленными излучателями и присосками, проверяют пульс. Горелов спокоен. Так, наверно, бывает спокоен тренированный космонавт. Тоже прыжок в неизвестное… Через несколько минут здоровый мозг этого человека станет как бы продолжением больного. Они словно сольются воедино, и при этом на здоровом лежит задача проанализировать мысли больного.
И вот уже снова загораются красные лампы на панелях приборов. Сиренево мерцают экраны. Снова знакомые кадры: дикарская рожа и взмах копья…
— Стоп! Электроды — в подкорковый слой…
Глаза Горелова закрыты. И все присутствующие понимают, сколько воли, сколько выдержки нужно иметь, чтобы вот так, сознательно подчинять свой мозг внешнему воздействию, воспринимать все то, что хранится в чужой памяти, сохранять одновременно способность трезво мыслить, наблюдать за событиями как бы со стороны…
Ассистенты следят за движениями губ Горелова. На магнитную ленту записывается шепот человека, рассказывающего о том, какие мысли скрыты в мозгу другого:
— Страх перед неожиданным… Я ведь его чуть не застрелил, думал медведь… Удар по темени, резкая боль… Теряю сознание… Больше ничего не вижу, не слышу… Провал, провал… Так, так, лучше… Что-то начинаю воспринимать… Подсознательно, что ли… Выстрел… Слышу выстрел… И крик, нечеловеческий, жуткий… Кто-то бежит… Бежит тяжело, топает по валежнику… Ближе, ближе. И сразу становится легче… Знакомые руки, голос, я его знаю, это Пал Палыч. Его руки поднимают меня, несут куда-то… Потом оставляют… В кого же это он стрелял? Неужели в пестрого?..
Две недели спустя Марков уже приобрел прежний облик…
Антуан Берже легко уточнил фамилию человека, с которым вместе пересекал на самолете Атлантику и так невежливо обошелся во время едва не состоявшейся катастрофы. Авиационная компания подтвердила, что пассажир «каравеллы» Харальд Брусвеен тем же рейсом прибыл в Рио-де-Жанейро.
«Брусвеен, Брусвеен… — думал Антуан, — да, конечно, это его лицо было на фотографии в кабинете Алвиста. И когда в самолете я его толкнул, он возмутился и назвал себя… Боже, какой я идиот! Почему не вспомнил об этом раньше? Не вспомнил тогда, когда мирно пил кофе за столом у второго Брусвеена на его бронированной вилле…»
Не без труда Антуан Берже добился приема у губернатора штата Амазонас. Ему пришлось подождать, так как супруга губернатора была в отъезде и он по этой причине обедал не дома, а в клубе.
С первого взгляда губернатор дон Мануэль ди Жезус произвел хорошее впечатление. Он встретил посетителя у двери кабинета, крепко пожал руку, подвел к креслу возле письменного стола, предложил сигары и кофе.
Антуан начал рассказывать сначала о событиях в лаборатории профессора Алвиста.
— То, что вы слышите, не плод моей фантазии, — говорил он. — По мнению профессора Алвиста, летающая гамбарра, как ее называют местные жители, прибыла к нам из отдаленных миров. В наших руках — одно из живых существ, прилетевших на этой гамбарре. Вы понимаете, какое значение имеет разгадка тайны гамбарры для всей нашей цивилизации… К сожалению, безответственные лица делают попытки самостоятельно овладеть летающей гамбаррой. Знаком ли вам ботаник, живущий в гилее под фамилией Брусвеен?
«Если губернатор знаком с Брусвееном, он, конечно, знает о гамбарре и ее экипаже», — подумал Антуан.