- Да-да. И что теперь будет?
- Ничего.
- Ничего?
- Ничего! Если вы не сумеете держать язык за зубами, я отрежу вам уши, дорогая моя.
- Но...
- Никаких но! Дети не догадываются. Они недавно сфотографировались и пошлют снимки домой. Если это поможет распутать дело - хорошо! А вы и я - нам роль Судьбы ни к чему. Я благодарю вас за наблюдательность, дорогая. А теперь пришлите ко мне, пожалуйста, повариху.
Лицо фрейлейн Ульрики, когда она покидала кабинет, не было особенно радостным. Впрочем, кое-что для нее, кажется, оказалось совершенной неожиданностью.
Глава третья
Время проходит. Вы это знаете не хуже меня.
Получили две маленькие девочки свои фотографии у господина Айпельдауэра в деревне? Давным-давно! Интересно, узнавала фрейлейн Ульрика - отослали ли они свои фотографии домой? Давным-давно! Кивнули ей Лотта и Луиза и сказали «да»? Давным-давно!
И с тех самых пор эти фотографии, разорванные на маленькие клочки, лежат на дне зеленого озера Бюльзее у Зеебюль. Дети солгали фрейлейн Ульрике! Они хотели, чтобы их тайна оставалась при них! Вдвоем они хотели хранить ее и вдвоем, если возможно, раскрыть!
И кто бы ни попытался приобщиться к их тайне, должен быть бесцеремонно обманут. И только так. И не почувствует при этом Лоттхен угрызений совести. А это будет много значить.
Обе последнее время неразлучны, как иголка с ниткой.
Труда, Стефи, Моника, Христина и другие девочки иногда злятся на Луизу, ревнуют ее к Лотте. Помогает?
Нет, не помогает! Где же они теперь пропадают?
Они пропадают в гардеробной. Лотта достает два одинаковых передника из своего шкафа, один их них дает сестре и, надевая второй на себя, говорит:
- Передники мама купила у Оберполингера.
- Ага,- отвечает Луиза,- это магазин на Нойхаузерштрассе у... как называются ворота?
- Карлстор!
- Верно, у Карлстор.
Каждая из них уже достаточно хорошо знает привычки другой, знает о ее соученицах, соседях, учительницах, квартире. Для Луизы чрезвычайно важно все, что связано с матерью! Лотта жадно впитывает в себя все, что знает сестра об отце! Уже много дней они не говорят ни о чем другом. И даже по вечерам они еще долго шепчутся, лежа в постелях. Каждая открывает другую, как новый континент. И вдруг оказалось: то, что до сих пор было под их детским небом, это только половина их мира.
И раз уж они по-настоящему и с таким рвением занялись тем, чтобы соединить обе эти половины и увидеть целое, у них не мог не возникнуть и другой вопрос, их не могла не мучить и другая загадка: почему родители не вместе?
- Сначала они, конечно, поженились, - объясняет Луиза чуть не в сотый раз. - Потом у них родились две маленькие девочки. И так как маму зовут Лизелоттой, то одну назвали Луизой, а другую - Лоттой. Это же просто прелестно! А потом, наверное, должно было еще что-то произойти, не так ли?
- Определенно! - говорит Лотта.- Потом они, скорее всего, поссорились. И разъехались. И нас с тобой поделили, так же как раньше разделили имя мамы!
- Но они должны были бы нас сперва спросить, согласны ли мы, чтобы нас разделили!
- Мы тогда еще не умели говорить!
Сестры беспомощно улыбаются. Потом, взявшись под ручки, идут в сад.
Прибыла почта. И повсюду: на траве, на стене, на садовых скамейках сидят маленькие девочки и читают письма.
Лотта держит фотографию мужчины лет тридцати пяти, нежно смотрит на нее. Так вот как выглядит ее отец! И как легко становится на сердце, когда есть настоящий живой отец!
Луиза читает, что он ей пишет:
- «Моя дорогая, единственная крошка!» - Вот обманщик, говорит она, отрывая взгляд от письма. - Ведь он же отлично знает, что у него близнецы! - Читает дальше: - «Неужели ты настолько забыла, как выглядит твой дворецкий, что тебе еще до конца каникул понадобилась его фотография? Сперва я хотел тебе послать мою детскую фотографию. Ту, где я голеньким лежу на шкуре белого медведя. Но ты пишешь - непременно наиновейшую!
Ну я сейчас же помчался к фотографу, хотя у меня совсем не было времени, и объяснил для чего мне так срочно нужна фотография. Иначе, сказал я ему, моя Луиза не узнает меня, когда я буду встречать ее на вокзале! Это он, к счастью, понял. И портрет мой ты получаешь вовремя. Надеюсь, ты не мучаешь воспитательниц в пансионате, как это ты делаешь со своим отцом, который шлет тебе тысячу приветов и очень соскучился по тебе!»