- Прекрасно! - говорит Лотта.- И весело! А на фотографии он выглядит таким серьезным!
- Наверное, перед фотографом он стеснялся улыбаться, предполагает Луиза. - Перед другими людьми он всегда делает строгое лицо. А когда мы одни, он бывает очень смешным.
Лотта все еще держит портрет.
- И я в самом деле могу взять его себе?
- Конечно, - говорит Луиза, - для этого же я и просила прислать!
Круглощекая Стефи сидит на скамейке, держит в руках письмо и плачет. При этом она не издает ни звука.
Слезы неудержимо катятся по ее неподвижному круглому лицу. Мимо идет Труда, она с любопытством останавливается, садится рядом и выжидающе смотрит на нее.
Подходит Христина и садится с другой стороны. Приближаются Луиза и Лотта и тоже останавливаются.
- Что с тобой? - спрашивает Луиза.
Стефи продолжает молча плакать, она опускает глаза и грустно говорит:
- Мои родители разводятся!
- Это подлость! - восклицает Труда. - Посылают тебя на каникулы, а сами так поступают! За твоей спиной!
- Я думаю, папа любит другую женщину, - всхлипывает Стефи.
Луиза и Лотта быстро отходят прочь. То, что они услышали сейчас, только подливает масла в огонь.
- Но у нашего отца, - спрашивает Лотта, - ведь нет никакой другой женщины?
- Нет, - отвечает Луиза. - В этом я уверена.
- Может быть, какая-нибудь, на которой он и не женат? - неуверенно спрашивает Лотта.
Луиза трясет кудряшками.
- Знакомые у него, конечно, есть. Даже женщины. Но ни одной из них он не говорит «ты»! А как мама? У мамы есть... есть хороший друг?
- Нет, - уверенно произносит Лотта, - у мамы только я и ее работа, и ей ничего больше не надо, говорит она.
Луиза растерянно смотрит на сестру.
- Ну а почему же тогда они разошлись?
Лотта задумалась.
- А может быть, они и не были в суде, как собираются родители Стефи?
- Почему папа в Вене, а мама в Мюнхене? - спрашивает Луиза. - Почему они нас разделили?
- Почему, - продолжает размышлять Лотта, - они нам никогда не говорили, что мы не «единственная крошка», что мы близнецы? А почему отец не говорил тебе, что мама жива!
- И мама скрыла от тебя, что отец жив! - Луиза подбоченилась. - Прекрасные у нас с тобой родители, а?
- Погоди, мы им еще выскажем свое мнение! Вот они удивятся.
- Но нам ведь нельзя этого делать, - робко произносит Лотта.- Мы дети!
- Дети? - спрашивает Луиза и вскидывает голову.
Глава четвертая
Каникулы подходят к концу. В шкафах растаяли стопки чистого белья. В равной мере растет огорчение оттого, что скоро расставаться с пансионатом, и радость от предстоящего возвращения домой.
Фрау Мутезиус намечает маленький прощальный праздник. Отец одной из девочек, владелец магазина, прислал большой ящик лампионов, гирлянд и много всяких других вещей. Воспитательницы и дети усердно занимаются тем, что украшают веранду и прилегающую к ней часть сада. Они перетаскивают от дерева к дереву кухонную лестницу, развешивают среди листвы разноцветные фонарики, от ветки к ветке протягивают гирлянды, подготавливают за длинным столом лотерею, пишут на билетиках номера. Главный выигрыш - пара роликовых коньков на шарикоподшипниках!
- Где же эти Локоны и Косы? - спрашивает фрейлейн Ульрика. (Так последнее время называют Луизу и Лотту!)
- Ах, эти! - неприязненно произносит Моника. Эти опять, наверное, сидят где-нибудь в траве и держатся за руки, чтобы ветер не разнес их в разные стороны!
Но близнецы сидят не где-нибудь в траве, а в саду лесника. И за руки не держатся - для этого у них нет ни минутки, - они держат в руках карандаши, и перед ними лежат тетрадочки, и как раз сейчас Лотта диктует Луизе, а та старательно выводит своими каракулями:
- Больше всего мама любит вермишелевый суп с говядиной. Говядину брать у мясника Хубера. Полфунта тонкого края, хорошо промыть.
Луиза поднимает голову.
- Мясник Хубер, Макс-Эмануил-штрассе, угол Принц-Евгений-штрассе,- прилежно жужжит она.
Лотта удовлетворенно кивает.
- Поваренная книга лежит в кухонном столе, на самой нижней полке, слева, с краю. И в книгу вложены рецепты всех блюд, которые я умею готовить.
Луиза пишет:
- Поваренная книга... кухонный шкаф... нижняя полка ... слева, с краю. - Потом она говорит: - Перед кухней у меня панический страх! Ну а если в первые дни и не получится, так я могу сказать, будто бы разучилась на каникулах, верно?