- Хорошо-о,- говорит Лотта и устало улыбается.
- Есть ли наконец сегодня аппетит? - гудит он.
- Если приготовит мама! - шепчет Лотта.
Мать кивает и подходит к окну.
- Извини, Людвиг, что я только теперь говорю тебе здравствуй!
Дирижер пожимает ее руку.
- Я очень благодарен за то, что ты приехала!
- Ну что ты! Это же понятно! Ребенок...
- Да, да, ребенок... - отвечает он. - И все же.
- Ты выглядишь так, точно не спишь уже много дней, - озабоченно говорит она.
- Это я наверстаю. Я боялся за ... за девочку!
- Она скоро поправится, - уверенно говорит молодая женщина. - Я чувствую, что скоро.
У кровати шепот. Луиза склонилась к самому уху Лотты:
- Мама не знает о фрейлейн Герлях. Мы тоже не должны ей об этом говорить!
Лотта испуганно кивает.
Господин советник, разумеется, ничего не слышит, он смотрит на градусник. Хотя, конечно, термометр разглядывают не ушами! Но даже если он что-нибудь и слышал, то он отлично понимает ситуацию и делает вид, как будто бы ничего не заметил.
- Температура почти нормальная, - говорит он. - Кризис у тебя позади! От всего сердца желаю тебе счастья, Луиза!
- Большое спасибо, господин советник, - хихикая, отвечает истинная Луиза.
- Или вы это мне? - спрашивает Лотта, тихонько смеясь: голове от этого еще немножечко больно.
- Вот еще мне две интриганки, - ворчит он, - и пpeoпacныe! Даже моего Пеперля вы столько времени водили за нос! - Он разводит руки и каждой своем большом ладонью нежно проводит по детским головкам.
Затем он громко откашливается, встает и говорит:
- Пошли, Пеперль, брось ты этих двух дам-обманщиц!
Пеперль на прощание виляет хвостом. Потом он трется о широкие штанины советника, который в это время объясняет господину дирижеру Пальфи:
- Мать - это лекарство, которого не достанешь в аптеке! - Тут он поворачивается к молодой женщине: - Вы сможете пробыть здесь до тех пор, пока Луиза - ах, шут возьми, - я имею в виду Лотту, не поправится?
- Конечно, смогу, господин советник, именно так я и решила поступить!
- Ну хорошо, - произносит старый доктор. - И господину бывшему мужу придется с этим смириться.
Пальфи открывает было рот.
- Оставьте, - насмешливо говорит советник. - Сердце художника, конечно, будет обливаться кровью. Столько народу в квартире! Но чуточку терпения, и скоро вы опять будете в полнейшем одиночестве.
Доктор Штробл сегодня в ударе! Он так резко распахивает дверь, что у Рези, которая подслушивала с другой стороны, на лбу моментально вздувается шишка.
Она хватается за гудящую голову.
- Приложите чистый нож! - приказывает он и в этом случае оставаясь только врачом. - Все пройдет.
Добрый совет ничего не стоит!
На землю опустился вечер. В Вене - так же как и везде. В детской тихо. Луиза спит. Лотта спит. И сон - ее лекарство.
Фрау Кёрнер и дирижер уже несколько минут сидят в соседней комнате. Кое о чем они поговорили, но больше молчали. Потом он встал и сказал:
- Что ж! Мне надо идти! - При этом он показался сам себе смешным, и не без основания. Смешным, потому что в соседней комнате спят две его девятилетние девочки, дочери его и красивой женщины, которая стоит перед ним, а он, как получивший отставку партнер по танцу, должен убираться вон! Из собственной квартиры! И если бы, как в добрые старые времена, существовал дух домашнего очага, как должен бы он теперь хохотать!
Она провожает его до наружной двери.
Он медлит.
- Если опять станет хуже, я там, в студии.
- Не беспокойся, - уверенно говорит она. - Лучше не забудь, что тебе надо как следует выспаться!
Он кивает.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Он медленно спускается с лестницы. Она тихо окликает его:
- Людвиг!
Он оборачивается.
...?
- Ты придешь утром к завтраку?
- Приду!
Заперев дверь и накинув цепочку, она на минуту задумывается. Да, он стал старше. Он выглядит как настоящий мужчина, ее бывший муж!
Материнские заботы овладевают ею. Она отправляется охранять сон своих и его детей.
Часом позже у дома на Кернтнерринг из авто выходит молодая элегантная дама и вступает в переговоры с угрюмым швейцаром.
- Господин дирижер? - ворчит тот.- Откуда я знаю, дома он или нет!
- В студии свет, - говорит она. - Значит, он тут! - Она сует ему в руки деньги и спешит мимо, к лестнице.
Он рассматривает ассигнацию и тащится к себе в швейцарскую.
- Ты? - спрашивает Людвиг Пальфи наверху у двери.
- Угадали! - язвительно произносит Ирена Герлях и проходит в студию. Она садится, закуривает сигарету, смотрит на мужчину и ждет.