Он молчит.
- Почему ты отказался подойти к телефону?- спрашивает она. - Ты считаешь это приличным?
- Я не отказывался.
- Как же это понять?
- Я не мог говорить с тобой. Мне было страшно тяжело. Девочка была очень больна. Но теперь ей, конечно, лучше. Иначе бы ты был на Ротентурмштрассе.
Он кивает.
- Да, ей лучше. Кроме того, там моя жена.
- Кто?
- Моя жена. Моя бывшая жена. Она приехала сегодня утром со вторым ребенком.
- Со вторым ребенком? - повторяет молодая элегантная женщина.
- Да, они близнецы. Раньше у меня была Луиза. С тех пор, как кончились каникулы, - другая. И я даже ничего не заметил. Я вчера впервые об этом узнал.
Дама зло смеется:
- Тонко подстроила твоя бывшая жена!
- Она об этом узнала тоже только вчера,- нетерпеливо произносит он.
Ирена Герлях иронически кривит изящно подкрашенные губы.
- Положение действительно пикантное, не так ли? В одной квартире женщина, на которой ты уже не женат, в другой - та, на которой ты еще не женился!
Он начинает сердиться:
- Есть еще много квартир, где сидят женщины, на которых я не женился!
- О-o! - Она поднимается. - Ты, оказывается, еще можешь острить!
- Извини, Ирена, у меня шалят нервы!
- Извини, Людвиг, у меня - тоже!
Бумс! Дверь захлопывается, фрейлейн Герлях уходит.
Господин Пальфи еще некоторое время взирает на дверь, потом поворачивается к безендорфскому роялю, листает партитуру из своей детской оперы и садится, положив на пюпитр выхваченный из нее листок.
Какое-то время он играет с листа. Строгий, простой канон, в котором слышатся старинные церковные мотивы.
Он меняет тональность, с дорийского лада переходит на до-бемоль, с до-бемоль на ми-мажор. И медленно, постепенно, из отдельных музыкальных фраз выстраивается новая мелодия. Мелодия такая простая и трогательная, как будто бы ее исполняют две маленькие девочки с их светлыми чистыми голосами. Где-то на летнем лугу. У прохладного горного озера, в котором отражается голубое небо. То небо, которое выше нашего понимания, небо, солнце которого освещает и согревает все существа, не делая различия между добрыми, злыми и равнодушными.
Глава одиннадцатая
Время, как известно, залечивает раны, оно лечит и болезни. Лотта наконец поправилась. И снова у нее косички с бантами. И у Луизы, как и прежде, длинные локоны, и она радостно потрясает ими.
Они помогают маме и Рези делать покупки и на кухне. Они вместе играют в детской. Они вместе поют, когда Лотта, а то и сам папа сидит за роялем. Они посещают господина Габеле в соседней квартире. Они выводят Пеперля, когда у господина советника прием больных. Собака примирилась с двойной Луиззи и выражала привязанность к обеим девочкам сначала в удвоенной дозе, а потом разделила свою благосклонность пополам. Нужно же уметь приспособиться.
Но иногда, иногда сестры со страхом смотрят в глаза друг другу. Что же будет?
14 октября - день рождения обеих девочек. Они сидят с родителями в детской. Горят свечечки на двух пирогах, на каждом по десяти огоньков. Подан в чашках ими самими сваренный дымящийся шоколад. Папа исполнил великолепный «Марш ко дню рождения близнецов». Потом он поворачивается на вертящемся стуле и спрашивает:
- А почему бы нам не сделать для вас какой-нибудь подарок?
Лоттхен тяжело вздыхает и говорит :
- Потому что то, что мы хотим, нельзя купить!
- Что же вы такое хотите? - спрашивает мама.
Теперь Луиза вздыхает и объясняет, запинаясь от волнения:
- Лотта и я, мы хотим от вас получить в день рождения, чтобы нам с ней с сегодняшнего дня навсегда остаться вместе!
Наконец-то сказано!
Родители молчат.
Лотта добавляет совсем тихо:
- Тогда вам не надо будет никогда в жизни нам что-нибудь дарить! Ни к одному дню рождения. И ни к одному на свете рождеству!
Родители продолжают молчать.
- Вы могли хотя бы попробовать! - У Луизы слезы стоят в глазах. - Мы будем очень хорошо себя вести. Гораздо лучше, чем сейчас. И вообще все у нас будет намного, намного прекраснее!
Лотта кивает.
- Это мы вам обещаем!
- Честное-пречестное слово, вот и все! - торопливо добавляет Луиза.
Отец поднимается от рояля.
- Не считаешь ли ты, Лизелотта, что нам надо немедленно поговорить с тобой?