Тут Мартин зашел за угол и, кивнув им, исчез в угловом доме. А Ули порадовался аппетиту Матиаса и сказал:
- Вот Мартин, это парень! Верно ведь? Как он выставил приманеров из гимнастического зала!
- Мартин, пожалуй, самый забавный примус в Европе, - проговорил Матиас, продолжая жевать. - Он до отвращения старателен и, несмотря на это, нечестолюбив. С тех пор, как он в школе, он первый ученик, и, несмотря на это, в каждой серьезной потасовке он с нами. Он платит половину за обучение и борется за стипендию, но он никого ни о чем не просит. И приманер ли перед ним, или учителишка, или восточный владыка, если он прав, он бьется, словно стадо диких обезьян.
- Я думаю, он берет пример с Юстуса, - сказал Ули так, словно открывал большую тайну. - Он любит справедливость так же, как и Юстус. И будет, наверное, таким же, как он.
Себастьян nозвонил на Форстерайштрассе, семнадцать, на третьем этаже, к Эгерландам. Открыла женщина. Она неприязненно взглянула на него.
- Я учусь с вашим сыном в одном классе, - сказал Себастьян. - Можно мне с ним поговорить?
- Сегодня тут прямо как проходной двор, - пробурчала женщина. - Что это такое происходит с вашим братом? Один просит ключ от подвала, чтобы поставить санки. Другому срочно требуется бельевая веревка. Входят без конца в квартиру и завозили мне весь ковер.
Себастьян как следует вытер ноги о плетеный соломенный коврик и спросил:
- Он сейчас один, фрау Эгерланд?
Она недовольно кивнула и позволила ему пройти.
- Вон его комната. - Она показала на дверь в глубине коридора.
- Ах, я совсем забыл, вам вернули уже ключ от подвала?
- Ты тоже хочешь поставить санки? - ворчливо спросила она.
Он кивнул головой:
- Но нет срочности, фрау Эгерланд, - сказал он и, не постучав, вошел в комнату вражеского предводителя.
Реалист Эгерланд от удивления подпрыгнул на стуле.
- Что это значит? - воскликнул он. - Гимназист?!
- Я в некотором роде конный курьер, - сказал Себастьян. - Я парламентер и прошу это учитывать.
Эгерланд наморщил лоб.
- Тогда повяжи на руку, по крайней мере, хоть носовой платок. Иначе тебе будет плохо, если тебя схватят мои люди.
Себастьян достал носовой платок.
- Он, правда, уже не слишком белый, - сказал он со смехом и с помощью левой руки и зубов повязал его на правую.
- И чего же ты хочешь? - спросил Эгерланд.
- Мы предлагаем вам выдать гимназнста Крейцкамма и вернуть нам тетради для диктантов.
- И что вы даете за это?
- Ничего, - холодно сказал Себастьян. - Наши люди на марше и будут биться за пленника, если вы его не выдадите добровольно.
Эгерланд рассмеялся:
- Сперва вам надо узнать, где он. Только тогда вы можете попытаться его освободить. Это две вещи, которые потребуют немало времени, милейший.
- Я протестую против такой фамильярности, - строго заявил Себастьян. - Я тебе не «милейший», понимаешь? Кроме того, я позволю себе заметить, что вам не следовало приниматься за Руди Крейцкамма. Вы что же, собираетесь его целый день продержать взаперти? Это вам грозит большими неприятностями. Но - к делу. Какие вы ставите условия?
- Вы должны выполнить одно-единственное условие, - сказал Эгерланд. - Вы немедленно напишете нам письмо, в котором извинитесь за то, что порвали наше знамя, и попросите, чтобы мы соблаговолили выдать вам пленника и вернуть тетради.
- А в противном случае?
- В противном случае мы сожжем ваши тетради для диктантов, а Крейцкамм останется в плену. Могу тебя заверить, что так и будет, если вы не подумаете написать письмо! А кроме того, он будет бит по щекам! Каждые десять минут - шесть пощечин.
- Условие, само собой разумеется, неприемлемое, - сказал Себастьян. - Я в последний раз требую выдать Крейцкамма и вернуть тетради без всяких условий!
- Даже не подумаем, - решительно ответил Эгерланд.
- Тогда моя миссия здесь закончена, - сказал Себастьян. - Через десять минут мы приступаем к освобождению пленника.
Эгерланд взял со стола черный платок, открыл окно, вывесил платок наружу и возопил:
- Ахой!
Затем он закрыл окно, ехидно усмехнулся и сказал:
- Пожалуйста, берите его!
Они холодно поклонились друг другу, и Себастьян поскорее покинул квартиру.
Когда он вернулся к своим, как раз прибыли квартанеры под командой Бочонка. Около двадцати мальчиков собралось на Форверкштрассе. Пальцы у них коченели, они с нетерпением ждали парламентера.
- Мы должны направить им письменное извинение за разорванное знамя, - доложил Себастьян, - и еще просить о выдаче пленника и тетрадей.