- Может быть, - сказал Крейцкамм.
- Тогда на всякий случай сунем тебе еще полдюжины. Так сказать, задаток. Куртик, отпусти-ка ему на пользу.
Реалист, которого назвали Куртиком, подошел к стулу Крейцкамма, размахнулся левой рукой и ударил. Потом размахнулся правой, ударил.
- Это будет два, - сказал он и снова размахнулся левой.
Но тут рядом с ним уже оказался Матиас, и третью пощечину получил сам Курт.
Он с треском плюхнулся на рождественскую елку Эгерланда, да так и остался сидеть в колючих ветвях, с воем ухватившись за левую щеку. Мартин скрутил второго реалиста двойным нельсоном так, что у того голова кругом пошла. А Джонни отвязал Крейцкамма.
- Скорее! - крикнул Мартин. - Через две минуты мы должны быть на строительной площадке.
Руди Крейцкамм потянулся. Кости у него ломило. Щеки опухли так, как будто бы рот у него был набит клецками.
- Я тут сидел с половины второго, - сказал он и пнул стул ногой. - А сейчас - четыре. И каждые десять минут - шесть пощечин.
- Это действительно не шутка,- сказал Мартин и взял бельевую веревку.
Они поставили реалистов спина к спине и на совесть связали.
- Так, - сказал Мартин. - Теперь верни негодяям пощечины! Два с половиной часа, это сто пятьдесят минут. Сколько же это пощечин, Курт?
- Девяносто, - с плачем ответил Курт. - Сорок пять пощечин на каждого.
- На это у нас времени нету, - заметил Матиас. - Я выдам каждому по одной-единственной. Они вполне заменят Рудиных девяносто.
Тут завыл уже и второй реалист.
- Руди, а где же наши тетради для диктантов? — спросил Мартин.
Крейцкамм показал в угол.
- Я их не вижу,- сказал Мартин.
- Посмотри получше,- ответил Крейцкамм.
В углу лежала кучка пепла. Можно было различить в ней обугленные лоскуточки бумаги и краешки голубых обложек.
- Небо праведное! - воскликнул Матиас.- Это были наши тетради?
Крейцкамм кивнул:
- Они сожгли их у меня на глазах.
- Это порадует твоего старика, - сказал Мартин.
Он взял свой носовой платок, насыпал в него пеплу, завязал осторожно платок узлом и сунул сожженные тетради для диктантов в карман брюк.
- Это неплохо можно обыграть, - проговорил Джонни.
Матиас с удовлетворением потер руки:
- Я сделаю урну для пепла, - объявил он. - И мы захороним наши тетради для диктантов у Некурящего в саду. И - никаких соболезнований.
Мартин подумал и сказал:
- Руди, ты мчи сейчас домой! Если отец спросит о тетрадях, скажи, будто бы они в школе и будто бы я должен ему их передать на первом уроке. Ладно? Больше ничего не рассказывай. А мы быстренько отлупим реалистов и тоже разбежимся по домам. Красавчик Теодор, конечно, нас уже поджидает. Пошли!
Они оставили подвал. Только Матиас несколько задержался.
Остальные уже поднимались по лестнице, когда услышали один за другим два звонких шлепка, и двое мальчишек взвыли, как побитые псы.
Во дворе Матпас догнал остальных.
- Теперь, должно быть, хватит,- сказал он.- Чтобы не вздумали опять сажать гимназистов в подвал.
Крейцкамм попрощался у двери дома.
- Конечно, спасибо вам большое, - сказал он и протянул руку. - Дайте им как следует!
- Железно! - воскликнули друзья и устремились за угол.
Крейцкамм осторожно потрогал свои щеки, покачал головой и направился домой.
Не доходя до стройки, Мартин велел остановиться.
- Джонни, - сказал он, - беги скорее к ребятам и крикни Себастьяну, что пopа наступать! Ясно? Значит, cpазy же атакуйте. А как только вы схватитесь с ними врукопашную, мы с Матиасом нападем на них с тыла. Давaй!
Джонни побежал так, словно дело шло о жизни и смерти.
Мартин и Матиас наблюдали за происходящим сквозь щель в заборе. Гимназисты с Себастьяном во главе сгрудились в углу. Сыпался град снежков. Реалисты кричали «Ахой!» и уже чувствовали себя победителями.
- Ты не видишь Ули? - спросил Матиас.
- Нет, не вижу, - сказал Мартин. - Стоп, Mатц! Скорей через забор!
Они перемахнули через забор, и в самое время.
Секунда в секунду. Себастьян хорошо справлялся со своим делом. Реалисты начали под его натиском отступать.
Матиас и Мартин пронеслись по площадке и ударили в спину отступающим. Кое-кто из них, упав в снег, так от страха и оставался лежать.
- Железно! - раздавалось со всех сторон.
От Матиаса удирали поодиночке, удирали и стайками.
Только Эгерланд остался на месте. Его поцарапанное мрачное лицо было полно решимости и выглядел он, словно покинутый несчастный король. Фесхен разбежался к нему.