На следующее утро, перед самым началом уроков, Мартин вышел из класса в коридор. В руках у него был список с отметками за диктанты, и он хотел, прежде чем профессор Крейцкамм войдет в класс, сообщить ему о вчерашнем несчастье. Руди Крейцкамм, сын учителя, как раз сообщил, что отец еще ни о чем не подозревает.
Коридор был пуст. Но шум, который царил в классах, наполнял его глухим жужжанием и гудением. Казалось, где-то жужжат запертые мухи.
Потом с первого этажа поднялись учителя. Они были в хорошем настроении и громко смеялись. Они расходились по классам, и гудение в коридоре становилось все тише и тише. Последним появился профессор Крейцкамм. Он шел прямо, как всегда, как будто проглотил трость. Доктор Бёк шел рядом с ним и рассказывал что-то интересное. Профессор внимательно слушал его и выглядел строже, чем обычно.
Этот господин Крейцкамм был удивительным человеком. Они его всегда немножко боялись. Дело в том, что он никогда не смеялся. Не исключено, что он просто не позволял себе смеяться! Руди, сын, во всяком случае, рассказывал соученикам, что отец и дома сохраняет каменное выражение на лице.
К этому со временем можно бы и привыкнуть, но положение усугублялось тем, что хотя сам-то он никогда не смеялся, однако говорил такие вещи, которые без смеха нельзя было слушать.
Матиаса он, например, несколько недель назад спросил, возвращая классную работу:
- Что же у тебя было за предыдущую?
- Четыре, - ответил Матиас[17].
- Вот как? - удивился профессор. - На этот раз много лучше.
И Матиас уже было обрадовался. Но профессор добавил.
- На этот раз твердая четверка.
А еще как-то в классе был раскрыт шкаф:
- Фридолин, закрой шкаф! Дует!
И приходилось каждый раз, когда нужно бы смеяться, держаться изо всех сил, потому что сам он строго взирал с кафедры и делал такое лицо, точно у него болит живот. И не знаешь, как быть. Ведь на лице его никогда не отражается, что он чувствует.
Но учились на его уроках многому. А это, в конце концов, тоже кое-что значило.
И вот теперь Мартину предстоит сообщить ему, что тетради для диктантов сгорели. Юстус повернул в квинту, и профессор Крейцкамм большими шагами надвигался на мальчика.
- Новости? - строго спросил он.
- Да, господин профессор, - упавшим голосом произнес Мартин. - Реалисты вчера сожгли наши тетради для диктантов.
Учитель остановился.
- По вашей просьбе? - спросил Крейцкамм.
И опять непонятно было, можно ли над этим смеяться.
Мартин только замотал головой, быстро рассказал самое важное и вручил профессору список.
Профессор отворил дверь в класс, сунул вперед Мартина и вошел сам.
Пока Мартин ждал за дверью профессора, в классе произошло нечто возмутительное.
Несколько экстернов, подстрекаемые Георгом Кунцендорфом, посадили Ули в корзину для бумаг и подвесили ее наверху на два крюка, на которые вешали географические карты. И вот Ули висел под потолком, его ярко-рыжая голова торчала из корзины. Мартин чуть было не лишился чувств.
Профессор Крейцкамм, сделав вид, будто не заметил этого скандального обстоятельства, невозмутимо уселся за кафедру, развязал носовой платок, который перед ним положил Мартин, посмотрел на пепел.
- Что это такое? - спросил он.
- Это наши тетради для диктантов, - ответил Мартин, тоже поднимаясь на кафедру.
- Ага, - сказал профессор. - Довольно трудно определить. Кому же вчера после обеда были доверены тетради?
Руди Крейцкамм, сын профессора, встал.
- Ты не мог лучше сохранять тетради?
- К сожалению, нет, - сказал Руди. - На нас с Фридолином напало около двадцати мальчиков. И, прежде чем сжечь тетради, они связали меня в подвале бельевой веревкой.
- Сколько же времени ты был в подвале? - спросил отец.
- До четырех часов.
- Твои родители что-нибудь заметили?
- Нет,- ответил Руди.
- Должно быть, хороши родители, - сердито проговорил профессор.
Некоторые засмеялись. Конечно же это было смешно - ведь профессор ругал самого себя.
- И они не посчитали тебя пропавшим без вести за обедом? - спросил он.
- Нет, - ответил Руди. - Им сказали, что меня пригласил товарищ.
Профессор строго сказал:
- Передай своему отцу от меня горячий привет и скажи, пожалуйста, чтобы он впредь уделял тебе больше внимания.
Теперь смеялся весь класс. Кроме Ули. И кроме учителя.
- Я передам это своему отцу, - ответил Руди Крейцкамм.