И тут снова все засмеялись.
- Ловко у вас получается, - сказал профессор. - Список Мартина мне совершенно не нужен. Все отметки записаны у меня в специальной тетради. Я сравню оба списка. Надеюсь, никто не сплутовал. Ну, да это выяснится. Кроме того, должен вам сообщить следующее: еще одна подобная проделка, и я задам вам такой диктант, что вы своих не узнаете.
Все, как по команде, уставились наверх, на Ули. Веселенькая история!
- Для чего это, собственно, корзина для бумаги на потолке? - спросил профессор. - Прекратите наконец эти глупости!
Несколько мальчиков кинулись, чтобы снять корзину.
- Оставьте! - строго прикрикнул профессор. - Пусть себе висит. Всему свое время. (Может быть, он и в самом деле не заметил, что в ней сидел Ули?) Прежде, чем мы разъедемся, разберем несколько слов из вчерашнего диктанта, - сказал он. - Как пишется слово «этажерка»? Себастьян!
Себастьян заученным движением спрятал свою книгу no генетике под парту, произнес слово по буквам. Произнес правильно.
Профессор кивнул.
- А как пишется слово «граммофон»? Ули!
Класс замер от страха. Профессор нервно забарабанил пальцами по кафедре.
- Ну, Зиммерн! Скоро?
Тут нз корзины раздалось дрожащее:
- Гэ, эр, а, эм, эм...
Дальше Ули не успел.
Словно загипнотизированный, профессор взглянул наверх и поднялся.
- С каких же это пор класс превратился в балаган? Не объяснишь ли ты мне, что ты делаешь в этой дурацкой люльке? Вы что, все не в своем уме? Отправляйся на свое место!
- Я не могу, - сказал Ули.
- Кто это сделал? - спросил профессор. - Ну ладно, вы их, конечно, не выдадите. Матиас!
Матиас поднялся.
- Почему ты этому не воспрепятствовал?
- Их было слишком много, - объяснил Ули из поднебесья.
- Во всяком происходящем безобразии есть не только виновники, которые его совершают, но также и те, кто не пресекает его,- наставительно произнес профессор. - Это предложение каждый напишет к следующему уроку по пять раз.
- Пятьдесят раз? - с усмешкой переспросил Себастьян.
- Нет, пять, - ответил профессор.- Если предложение писать пятьдесят раз, в конце концов забудешь его смысл. Только Себастьян Франк напишет его пятьдесят раз. Мартин! Повтори предложение!
Мартин сказал:
- Во всяком происходящем безобразии есть не только виновники, которые его совершают, но также и те, кто не пресекает его.
- Если бы ты знал, как ты прав! - проговорил профессор и откинулся назад. - Это была первая часть трагедии. Вытаскивайте-ка малютку из поднебесной колыбели!
Матиас ринулся вперед. Несколько мальчиков за ним.
И Ули наконец снова ощутил твердую почву под ногами.
- А теперь, - сказал профессор, - следует вторая часть трагедии.
И он дал им такой диктант, что от них пар пошел.
Иностранные слова, написанные с прописной и со строчной буквы, сложнейшая пунктуация - прямо хоть караул кричи. Целых полчаса проливали тертианеры кровавый пот. (Об этом диктанте вспоминали потом многие годы. Высшей оценкой за него была тройка).
- Черт возьми! - шепнул Матиас соседу. - Хорошо бы реалисты сегодня опять напали на Руди!
Но профессор Крейцкамм сам забрал тетради домой.
- Береженого и бог бережет! - сказал он и вышел из класса такой же серьезный и прямой, как и вошел.
На перемене Ули взобрался на кафедру и крикнул:
-Тише!
Но все продолжали шуметь.
- Тише! Да успокойтесь же вы! - прокричал он еще раз, и это прозвучало как вопль о помощи.
Тут уж тишина установилась. Ули был бледен, как носовой платок.
- Я должен вам сообщить, - тихо произнес он,- что я этого больше не вынесу. Я от этого совсем заболею. Вы думаете - я трус. Теперь вы увидите. Я требую, чтобы вы сегодня в три часа пришли на спортивную площадку. В три часа. Не забудьте же! - Он слез с кафедры и yceлcя на свое место.
- Что это значит, малыш? - спросил Матиас.
Подошли и Мартин с Джонни, они тоже хотели узнать, что же он, собственно, собирается предпринять.
Ули чуть ли не неприязненно покачал головой и сказал:
- Только не мешайте мне! Сами увидите.
Перед обедом заведующий столовой раздал почту. Матиас и многие другие получили почтовые переводы. Это были деньги на поездку домой, которые они ждали. Мартин получил письмо от матери. Он сунул его в карман: он, хотя и жил в интернате достаточно долго, все еще не мог привыкнуть читать свои письма за столом среди шума и под любопытными взглядами окружающих. Он хотел уединиться для чтения письма после репетиции, вскрыть письмо в парке или в рояльной. Он пощупал конверт. Слишком толстым оно не было, это письмо. По-видимому, мать посылала ему купюру в десять марок. Восемь марок - это стоимость проезда. А на остающиеся две марки можно будет, пожалуй, подумать о небольших подарках для родителей. Картина, которую он нарисовал, была, разумеется, красива, но он считал, что картины для двоих родителен все же маловато.