Прошло еще некоторое время, прежде чем они оказались в гостиной. Мать и мальчик смеялись и плакали, глядя друг на друга. А отец без конца лепетал что-то невнятное:
- Вот так так... Вот так так...
Потом он кинулся обратно, в переднюю. Ведь они от волнения, конечно, забыли запереть дверь.
Первое, что произнес Мартин, было:
- Деньги на обратный проезд у меня тоже есть.
Наконец все трое настолько успокоились, что мальчик смог рассказать, как это получилось, что он оказался здесь, а не в Кирхберге.
- Я действительно как следует взял себя в руки. Я даже не плакал. Вернее, плакал, но уже потом, позже. Но доктор Бёк, наш воспитатель, все равно заметил, что что-то не в порядке. Вот. И он дал мне тогда двадцать марок. Внизу, в парке. У кегельбана. Это мне в подарок. И я должен передать вам от него большой, большой привет.
- Спасибо, - в один голос сказали родители.
- И я даже купил несколько подарков, - с гордостью заявил Мартин и протянул отцу сигары с фирменной ленточкой «Гавана», а матери - вязаные туфли. И она была так рада!
- А своих я еще не видел, - признался Мартин.
И он раскрыл посылку, которую получил в Кирхберге.
Он обнаружил в ней великолепные вещи: новую ночную рубашку, которую ему мама сшила сама, две пары шерстяных носков, коробку пряников, облитых шоколадом, увлекательную книгу о южных морях, тетрадь для рисования и, что самое прекрасное, коробку лучших цветных карандашей.
Мартин был в восторге и расцеловал родителей.
Это был настоящий сочельник, прекраснее он не мог себе и представить. Правда, свечи на маленькой елочке сосенке очень скоро догорели, но зажгли лампу. Мама сварила кофе. Отец закурил рождественскую сигару. Потом они угостились пряниками и почувствовали себя счастливее, чем все вместе взятые живущие на свете и уже умершие миллиардеры. Мама примерила новые туфли и сказала, что таких чудесных домашних туфель у нее еще никогда не было.
После всего этого Мартин уселся как следует, достал из кармана обыкновенную почтовую открытку, которую он купил на вокзале, и принялся рисовать. Конечно, новыми цветными карандашами.
Родители, улыбаясь, посмотрели друг на друга, потом на сына. Он нарисовал молодого господина, у которого сзади, из пиджака, торчали два ангельских крыла. Этот необыкновенный господин спускался из заоблачных высот. А внизу стоял маленький мальчик, из глаз у которого капали огромные слезы. Господин с крыльями держал в руках толстый бумажник и протягивал его мальчику.
Мартин откинулся назад, профессионально прищурил глаза, подумал немного и нарисовал еще много-много снежинок, а на заднем плане - железную дорогу, на которой вырос локомотив, украшенный елочками.
Около поезда стоял с поднятой рукой станционный служащий, давая сигнал к отправлению. Внизу мальчик вывел печатными буквами: «Рождественский ангел по имени Бёк».
На оборотной стороне открытки написали несколько строк родители.
«Глубокоуважаемый господин доктор!
- написала фрау Талер. -
Наш мальчик, наверное, прав, изобразив Вас в виде ангела. Я не умею рисовать. Я могу отблагодарить Вас только словами. Большое, большое спасибо за живой новогодний подарок, который вы нам преподнесли! Вы добрый человек. Вы заслуживаете того, чтобы все Ваши ученики стали порядочными людьми! Этого и желает Вам благодарная
Отец пробурчал:
- Ты же мне совсем не оставила места!
И ему не осталось ничего другого, как только приписать свое имя. В заключение Мартин надписал адрес.
Затем они надели свои пальто и все вместе пошли на вокзал. Там они опустили открытку в ночной почтовый ящик, чтобы Юстус обязательно получил ее в первый день праздника. А потом они снова прогулялись домой. Мальчик шел посредине и держал обоих родителей под руки.
Это была такая чудесная прогулка! Небо сверкало, как бескрайний ювелирный магазин. Снег больше не шел. И во всех домах сияли нарядные елки.
Мартин остановился и показал наверх, на небо:
- Свету звезд, который мы видим, много, много тысяч лет, - сказал он. - Эти лучи так долго добираются до нас. Может быть, многие из этих звезд потухли еще до рождества Христова, а их свет еще путешествует. Значит, они еще светят нам, хотя на самом деле уже давно остыли.
- Ого, - сказал отец, мать тоже выразила удивление, и они пошли дальше.
Снег поскрипывал у них под ногами. Мартин крепко прижимал к себе руку матери и руку отца. Он был счастлив.