— Пусть занимается своим делом.
— Но он очень скоро придёт, уверяю вас.
— Без него дело пойдёт ещё быстрее.
— Наша фирма придаёт большое значение хорошему обслуживанию покупателя, обиженно заметил продавец.
— Весьма похвально, — отозвался профессор, — но я вовсе не собираюсь надевать костюм. Я его хочу просто купить.
— В этом случае очень рекомендую, чтобы господин, для которого вы покупаете костюм, соблаговолил прийти к нам, — предложил продавец. — Или же дайте нам его адрес, и мы пошлём к нему портного. Он будет у него сегодня же во второй половине дня.
Продавец вынул блокнот, чтобы записать адрес.
Профессор отрицательно покачал головой.
— Костюм, который я собираюсь купить, не предназначен для живого человека.
Продавец побледнел, отступил на шаг и простонал:
— Значит, он умер? О, какое горе! — Он глубоко вздохнул. — Будьте добры, укажите размер вашего уважаемого покойника. Ведь и ему костюм должен быть по росту. Тогда я попрошу нашего портного…
— Что за бред! — грубо оборвал его профессор. Но тут же смягчился. — Вы, конечно, не можете знать, о чём идёт речь.
— Конечно, — признался насмерть перепуганный продавец. Он ухватился за прилавок, потому что колени его дрожали. Бедный малый трясся как в лихорадке.
— Главное, чтобы костюм был впору манекену. Надеюсь, он ему годится?
— Разумеется, сударь.
— Дело в том, что я покупаю костюм вместе с манекеном, — объяснил профессор. — Костюм отдельно от манекена меня не интересует.
Не успел продавец немного прийти в себя, как чей-то тоненький голосок спросил:
— На что тебе эта большая кукла с усами?
Продавец осторожно взглянул на карман необычного покупателя. Максик приветливо кивнул продавцу и сказал:
— Пожалуйста, не пугайтесь.
— Как тут не испугаться… — дрожащим голосом пролепетал продавец. Сначала костюм для покойника, а потом этот мальчик с пальчик в кармане. Это уж слишком!
И, закатив глаза, продавец рухнул на ковёр.
— Он умер? — осведомился малыш.
— Нет, у него просто обморок, — ответил Йокус и подозвал заведующего.
— А в самом деле, зачем нам понадобился манекен? — спросил малыш.
— Потом расскажу, — шепнул Йокус.
Прибежавший заведующий усадил продавца на стул, чтобы тот скорее пришёл в себя. Профессор ещё раз повторил свою просьбу:
— Мне нужен однобортный мужской костюм цвета морской волны вместе с манекеном, сорочка, галстук, подтяжки, ботинки и носки. Словом, всё, что на манекене. Сколько всё это будет стоить?
— Точно не помню, сударь, — промямлил заведующий. Пошевелив бледными губами, продавец чуть слышно пролепетал:
— Пятьсот двенадцать марок. При уплате наличными — один процент скидки. Итого — пятьсот шесть марок восемьдесят восемь пфеннигов.
Было видно, что он прекрасно знал своё дело. И, сказав это, он снова съехал со стула.
— Опять обморок, — деловито отметил Максик.
Заведующий услышал новый голос, увидал маленького мальчика в кармане большого пиджака, вытаращил глаза и в ужасе схватился за спинку стула.
— Этот господин тоже упадёт в обморок? — с надеждой в голосе спросил Максик.
— Надеюсь, что нет, — ответил профессор. — В конце концов, это не больница, а магазин мужской одежды.
Постепенно заведующий и продавец стали приходить в себя. Покупка состоялась. Профессор заказал такси. Верх машины пришлось откинуть, чтобы манекен мог стоять во весь рост. Профессор придерживал его за ноги.
— Этот тип похож на иностранного президента! — воскликнул один берлинец, увидев такси.
— Ничего подобного! — заметил другой.
— Почему же нет? — спросил первый. — Кто ещё будет стоять во весь рост в машине?
— Хорош президент, ничего не скажешь, — упрямо повторил другой. — Почему он не улыбается и не приветствует публику? Ведь как государственный муж он обязан это делать. Он должен показать всем, что он счастлив прибыть в Берлин и что от восторга даже не может сесть. Если это, конечно, настоящий государственный муж!
На перекрёстке машина остановилась, и оба берлинца побежали за ней рысцой. Но не успели они добежать, как зажёгся зелёный свет, и они остались ни с чем.
— Кроме того, государственный муж никогда не ездит в такси, — заметил первый. — Ни стоя, ни сидя.
— Я тоже никогда не ездил в такси, — возразил другой.
— Ах вот как! А разве вы — государственный муж?