Итак, Кнопка взяла гувернантку за руку и поволокла за собою вниз по Фридрихштрассе к Ораниенбургским воротам.
– Сколько ты нынче заработал? – спросила она Антона.
– Пятьдесят девять пфеннигов, – печально ответил мальчик. – Какой-то господин дал мне пятьдесят пфеннигов, а не то я вообще остался бы на бобах.
Кнопка что-то сунула ему в руку.
– Спрячь! – таинственно прошептала она.
– В чем дело? – подозрительно осведомилась фройляйн Андахт.
Кнопка возмутилась.
– Что за неуместное любопытство? Я же не спрашиваю вас, зачем вы делаете какие-то странные чертежи.
Тут уж фройляйн Андахт как воды в рот набрала.
Улица была уже довольно пустынной. Гувернантка сняла темные очки и отпустила Кнопкину руку. Они свернули за угол, потом еще раз и еще. И вот они у цели.
Лет сто пятьдесят тому назад парижская беднота собралась в Версале, где жил французский король и его жена, королева. Это была демонстрация, ну, вы же знаете, что это такое. Бедняки стояли перед дворцом и кричали: «У нас нет хлеба! У нас нет хлеба!»
Королева Мария-Антуанетта, стоя у окна, спросила у одного офицера в высоком чине:
– Чего хотят эти люди?
– Ваше величество, – отвечал офицер, – они хотят хлеба, у них очень мало хлеба, а они очень голодны.
Королева удивленно покачала головой.
– Им не хватает хлеба? – переспросила она. – Пусть тогда едят пирожные!
Вы, вероятно, подумали, что она сказала это, желая посмеяться над бедными людьми? Нет, она просто не знала, что такое бедность! Она полагала, что если вдруг почему-либо не хватает хлеба, то можно съесть пирожное. Она не знала своего народа, не знала нужды и год спустя ей отрубили голову. Вот чем для нее это все закончилось.
А не думаете ли вы, что с бедностью легче было бы покончить, если бы богатые дети уже с младых ногтей знали, как плохо живется беднякам? Не кажется ли вам, что тогда богатые дети сказали бы себе: вот когда мы вырастем и вступим во владение банками, поместьями и фабриками наших отцов, рабочим станет жить легче! Потому что в свое время дети рабочих были их товарищами по играм и забавам…
Вы верите, что такое возможно?
Хотите помочь осуществить это?
Глава седьмая
ФРОЙЛЯЙН АНДАХТ НАПИВАЕТСЯ
В ресторане-автомате сидело и стояло множество самых странных личностей, и Кнопка обожала сюда ходить, ей это казалось в высшей степени интересным.
Антон зевал и щурил глаза от усталости.
– Кошмар, – пожаловался он, – сегодня на арифметике я по-настоящему заснул. Господин Бремзер так на меня накинулся! Он орал, что я чуть с парты не свалился, что мне должно быть стыдно, что мои домашние задания тоже в последнее время оставляют желать много лучшего. А если так и дальше пойдет, он напишет письмо моей матери.
– Боже ты мой! – воскликнула Кнопка. – Только этого еще не хватало! Он не знает, что твоя мама больна и тебе приходится и готовить, и деньги зарабатывать?
– Откуда он может это знать? – удивился Антон.
– От тебя, ясное дело, – пожала плечами Кнопка.
– Да я лучше себе язык откушу, – заявил Антон.
Кнопка не поняла его. Она повернулась к фройляйн Андахт. Гувернантка сидела в своем углу, уставившись в одну точку.
Внезапно она вздрогнула и словно бы очнулась.
– Так что вы хотите? – спросила она.
– Апельсины со взбитыми сливками, – предложила Кнопка, и Антон поддержал ее предложение.
Гувернантка встала и направилась к стойке.
– Где ты взяла деньги, которые сунула мне? – спросил мальчик.
– Эта Андахт все денежки отдает своему жениху, имею же я право немножко от нее утаить! Тсс, и не смей возражать мне! – строго распорядилась она. – Смотри-ка, она опять дует шнапс! Господи помилуй, да она же пьянчуга! Знаешь, сегодня она сидела в своей комнате и чертила какие-то прямоугольники. На одном было написано «гостиная», на другом «кабинет». А больше я ничего не успела заметить.
– Это был план квартиры! – догадался Антон.
Кнопка хлопнула себя по лбу.
– Ах, я дура! Как же я сама не додумалась? Но зачем ей рисовать план квартиры?
Этого и Антон не знал. Наконец, фройляйн Андахт вернулась и принесла детям разделенные на дольки апельсины. Сама же она пила коньяк.
– Мы сегодня заработали как минимум три марки, – сказала она, – а в сумке только одна марка восемьдесят пфеннигов. Как это понять?