— Пугай детей, гончая! — откликнулся пленный. — Страшных сказок я с пяти лет не боюсь.
Маркетти кивнул с печальной улыбкой.
— Другого ответа прямо сейчас я и не ждал. Но этот ответ изменится меньше чем за двадцать минут. Я тебе это рассказал не с целью напугать. Просто, чтобы ты понимал — долго ты не продержишься. У меня на блицдопросах в полевых условиях было иной раз меньше пяти минут, и всегда – слышишь? — всегда я получал интересующие меня сведения. Поэтому — последний шанс. Если не хочешь уйти на суд к Единому окровавленным и мычащим от боли и ужаса куском мяса, лучше ответь на мои вопросы.
— Клал я на вашего Единого! — пленник изогнул шею до хруста и попытался плюнуть в кавалера. Не вышло. Маркетти вздохнул устало, без эмоций стукнул кулаком по макушке лежащего.
— Следи за словами, парень. А говорить ведь ты уже начал. "Вашего Единого!" Ну надо же! А твоего бога как кличут?
Но тот только упрямо сжал губы.
— Что ж… Бельк! Пойди-ка сюда! Подержишь.
Середина зимы 784 года от п.п.
— Пытал его Маркетти страшно! — проговорил трактирщик после некоторого молчания. — Я подобного раньше не видел никогда. Даже не представлял, что вот так — можно. А я-то ужасы всякие и раньше видел, до Тайной стражи мне и повоевать довелось. Видел, как солдат с отрубленными по колено ногами ползет, как боевой конь человека в грязь копытами втаптывает… Но то война была, там по-другому нельзя было. Да и воспринималось как-то иначе. А тут — постоялый двор, спокойный наш кавалер и заходящийся визгом пленник. Страшно… Стражники городские, которые к нам на шум прибежали, проблевались все до одного, да и наши, из тех, кто помоложе, тоже. Я смотрел без эмоций, как будто это все не по-настоящему было, вернее — старался так смотреть. Потому что иначе…
Мерино замолчал, глядя в пустоту перед собой, словно бы те кровавые картины были прямо сейчас перед его глазами. Слушающим его тоже виделись эти страшные образы: седой рыцарь с ножом в руке пластает лежащего перед ним связанного человека, словно тот не творение Единого, а скотина какая, навроде свиньи или коровы. Спокойно так, как крестьянин на своем подворье по осени.
— Но дело свое Маркетти знал плотно, — вернулся из прошлого Мерино. — И когда первый пленный, к тому времени и вправду превратившийся в визжащий кусок мяса, умер, оставшиеся двое начали говорить, перебивая друг друга, словно кающиеся грешники на исповеди у святого пророка. И рассказы их с некоторыми дополнениями, походили на то, что уже поведали нашему командиру перепуганные нобили.
— Гильдия воров, — проговорил Бельк, подобно Мерино минуту назад, смотрящий в пустоту невидящим взглядом. Видимо, и нечувствительного северянина посетили воспоминания.
— Да. Гильдия воров. Мы тогда, получается, первый раз с ними столкнулись. Да так, что больше половины отряда потеряли. Хотя они и назывались ворами, а по сути — были солдатами. Какой-то тайной армии с неясными целями и неизвестным полководцем. Потом мы еще не раз с ними встречались и находили подтверждение тому. Были в той армии и воины, и клерки, и слуги.
— Но ты же с нашими пыльниками дела сейчас ведешь? — удивилась Карла Тотти. — Тоже ведь организованные бандиты. Даже правителей имеют, ты сам мне рассказывал.
— С организованными в группы преступниками мы и раньше, до того сталкивались. Ничего в том удивительного нет. Человек — такая тварь, всегда в стадо сбиться жаждет. А у стада, понятное дело, и пастухи есть. Но наши разбойнички против Гильдии воров — что дети малые. Им ведь много не надо: воровать, грабить да убивать. Чтобы монета водилась, на жизнь веселую хватало. Из тени стараются не выползать, дела свои вершат тихо и, по возможности, без огласки и шума. Ты вот можешь представить, что сольфикхунские пыльники соберутся в отряды и нападут на Инверино? С простой такой целью — убить грандукессу и все ее окружение. Просто так.
Карла помотала головой.
— А Гильдия — могла это сделать. Вот и наша первая встреча с ними — на людей Императора ведь напали! На его гончих, которых нобили боялись! Да что нобили, многие дворяне старались дознавателей Тайной стражи не задевать. А эти — в открытую!
— Я читал про них в отцовских записях, — задумчиво проговорил Бенедикт да Гора. — Там он в полном замешательстве. Ну, когда первые стычки с людьми Гильдии начались. Совершенно не представлял, что делать и как с ними бороться. Даже одно время считал их религиозной сектой, а не преступной организацией.