Должно быть, я просто задвинул этот подход в ментальное слепое пятно.
Потребовалось несколько месяцев, чтобы разобраться с другими проблемами, но к Рождеству мы имели двигатель, который мог работать шесть часов без капитального
ремонта и для начала, это было достаточно неплохо.
К весне у нас было шесть самолетов, оснащенных двигателями. Просто поразительно, что может придумать куча замотивированных детей!
Конечно же, те же самые проблемы с электричеством, от которых страдало
проектирование двигателя, возникали и с радио. Нужна была искра, чтобы сделать
искровой разрядник. Поэтому, для питания передатчика, я использовал разновидность
зажигания Скржинецки. Чтобы начать передавать, кто-то должен был вращать ручку, чтобы десяток маленьких деревянных молоточков били по большому кристаллу кварца, но это не представляло большой проблемы.
Вощеная бумага и золотая фольга (единственный доступный тонкий металл) образовали
рабочий конденсатор. Большая, тщательно сделанная катушка из неизолированных проводов
и без сердечника служила дросселем, а длинные оголенные медные провода использовались
как антенна.
Приемник имел такую же антенну, связанную с аналогичной катушкой и конденсатором.
И он, в свою очередь, присоединялся к когереру, который представлял собой стеклянную
трубку с железными опилками. Если поступал сигнал, то железные опилки слегка стягивались
вместе и сопротивление падало. Это позволяло току низкого напряжения пройти через реле, что соответствовало щелчку, и нажав на когерер, встряхнуть железные опилки и ожидать
следующего сигнала. Потребовалось полтора года, прежде чем мы смогли получить пару
работающих передатчиков, которые могли отправлять и получать сообщения на расстояние
свыше двадцати миль и то, они были очень ненадежны и требовали постоянного внимания
операторов, но все же они были достаточно хороши. И мы начали их производство.
20
После этого, я как-то нашел время, чтобы отредактировать книги, которые я писал.
На протяжении многих лет я пытался записывать все, что мог вспомнить о науке
и современных технологиях и, с течением времени, эти разрозненные заметки превратились
в примерно два десятка книг. Или скорее брошюр, поскольку ни одна из них не имела
больше чем три десятка страниц и самая длинная из них содержала стихи, которые я
смог вспомнить.
Одна из них назвалась "Прикладная оптика". Все, что мне было известно, заняло
двадцать девять страниц. Другая - "Передача электроэнергии", имела объем восемнадцать
страниц. Я испытал разочарование! Здесь было все, что я смог вспомнить из семнадцати лет
формального образования и множества прочитанных книг, помимо этого. И это все уместилось
в одну маленькую пачку бумаги! Кроме того, многие из них будут бесполезны здесь еще
в течение многих лет и такие книги как "Устройство компьютера", "Программирование"
и "Полупроводники" были написаны для использования в будущем. Но "Мосты", "Каналы",
"Шлюзы" и "Плотины" могли помочь современным строителям, и я не видел никаких причин, чтобы замалчивать информацию. Я отправил пачку отцу Игнацию и заказал шесть тысяч
иллюстрированных экземпляров каждой брошюры. Он был поражен, но сказал, что они тотчас
приступят к работе.
Ближе к Рождеству, пан Петр принес мне копии его первых карт - первых аккуратных
карт моих земель, которые когда-либо были сделаны. Он был удивительно хорошим
математиком и после нескольких лет обучения под моим руководством, он стал разбираться
в этом лучшем меня. И, конечно же, его книги по арифметике, алгебре и тригонометрии
были лучше моих, и мы опубликовали их, вместо тех, которые сделал я. Он сам, с помощью
бухгалтеров, которые работали с ними, написал книгу тригонометрических таблиц и разработал
методы, необходимые для точной картографии. Мы также их напечатали и заплатили за это
приличные гонорары.
На карте была роза ветров, поэтому я развернул ее так, чтобы стрелка смотрела наверх
и я мог читать надписи. Я смотрел на схему земли по которой я ездил в течение многих лет
и не узнавал ее (Примечание: Исходный текст "...I couldn't make heads or tails of it").
- Пан Петр, здесь где-то допущена большая ошибка. Это не моя земля.
- Да нет же, мой господин. Не представляю себе, как я мог сделать ошибку
в топографической съемке местности.