Это было его детище, в создание которого он вложил немало сил. Это помещение, построенное из кирпича и бетона, находилось наполовину в водянистом грунте. Стены с внутренней стороны были облицованы цементом. К стенам крепились откидные койки. Лежать на них арестованные могли только с 12 часов ночи до 4 часов утра. Остальное время они закрывались на замок. Грунтовые воды непрерывно просачивались через пол в помещение. Через определенные промежутки времени арестованные по очереди откачивали ее ведрами. Единственная печь зимой топилась через день (не более полутора часов) сырыми дровами.
На вторые сутки после топки температура в помещении в морозные дни была около нуля. Чтобы совсем не закоченеть, арестованные периодически делали физические упражнения. Легче было днем, когда их посылали на работы, где они находились с пяти утра и до ужина. Труднее приходилось тем, кто находился под строгим арестом. Они содержались не в общей камере, а в отдельных очень тесных каморках с крошечным окошком для дневного света. На работу их не пускали. Кормили только черным хлебом и давали ограниченное количество воды. И наконец, самым страшным был карцер – камера, в которой можно было только стоять, находясь в абсолютной темноте.
Начальников караула на гауптвахту подбирали из числа очень строгих младших командиров с тем, чтобы они не давали каких-либо поблажек арестованным. Комендант проверял гауптвахту по несколько раз в сутки. Если находил какой-либо непорядок, наказывал начальника караула. Арестованные об этом хорошо знали. Если «карнач» им чем-то не угодил, то они специально делали какое-то нарушение, на которое мог обратить внимание Заводов, после чего тот сам становился арестованным.
При посещении гауптвахты комендант обязательно сверял количество арестованных по списку с наличным. Перед проверкой он выяснял у начальника караула количество арестованных, находившихся под арестом, после чего входил в камеру и лично всех пересчитывал. Был случай, когда один из сидельцев решил отомстить непонравившемуся ему начальнику караула. Услышав голос Заводова и зная, что тот обязательно будет делать проверку, спрятался. Естественно, что тот одного недосчитался. Он снял «карнача» с дежурства и посадил его на строгий арест. Вновь назначенному начальнику караула он приказал сообщить в подразделение, где числится пропавший арестованный, и в случае его обнаружения немедленно сообщить ему. Как только комендант ушел, пропавший сразу же обнаружился. Оказалось, он ухитрился спрятаться в дымоходе печи, откуда вылез весь в саже, словно трубочист За эту проделку он получил добавку к аресту с переводом в строгую камеру.
На вид Заводову можно было дать за пятьдесят. Выглядел он усталым флегматиком, выше среднего роста, грузным, медлительным с суровым выражением лица. Никто не видел его улыбающимся, типичный солдафон. На день Красной Армии он получил очередное воинское звание «майор». Всегда носил с собой полевую командирскую сумку, в которой находились бланки заготовленных ордеров на арест с указанием количества суток со свободной графой фамилии наказуемого. Обычно менее пяти суток ареста в них не значилось. Останавливая какого-нибудь нарушителя, он сразу доставал из сумки бланки арестов, раскладывал их на планшете веером, как карты, и заставлял задержанного на свой выбор показать любой бланк.
Указанный бланк Заводов брал в руки, переворачивал и смотрел, сколько суток в нем указано. Если видел, что написано пять, говорил, что маловато, если пятнадцать – хорошо. При десяти ничего не говорил. На бланке проставлял фамилию, делал в своей записной книжке необходимые пометки, затем вручал ему ордер и отправлял на гауптвахту. За все время пребывания в школе у меня не было ни одного наказания. На гауптвахте я бывал только в карауле в качестве караульного разводящего и даже начальника караула, хотя и не являлся младшим командиром. Заводов меня запомнил и знал в лицо.
На разводах караула нередко ставил в пример, как надо нести караульную службу. Тщательную проверку несения караульной службы Заводов проводил не только на гауптвахте, но и в масштабе всего гарнизона. При этом всегда старался найти какое-то нарушение. На постах нередко появлялся один, без начальника караула или разводящего, с той стороны, откуда часовой менее всего ожидал проверяющего. И каждый часовой знал, что если он проворонит его появление, то будет строго наказан. Своим систематическим контролем Заводов вынуждал часовых на постах постоянно находиться настороже, быть внимательными, наблюдательными, решительными в действиях. Такой контроль сыграл положительную роль в привитии молодому воину навыков и качеств, необходимых для несения караульной службы. Плоды этих навыков вскоре показали себя на деле.