Она растянулась на ковре у камина, оперев подбородок на ладони; короткая прядь черных волос соскользнула на лоб, скрыв лицо. Фрина говорила, не отводя глаз от огня. Молодой доктор был поражен. Никогда прежде женщина не предлагала ему себя так откровенно.
Марк Филдинг оглядел комнату. Казалось, все в ней обтянуто мягким бархатом. В розоватом зеркале, обрамленном листьями винограда, отражалось его лицо. Он попытался сесть, но кушетка не хотела выпускать его. Он допил остатки ликера и решил отдаться судьбе.
– Это фатум, – пробормотал он.
Мисс Фишер подобрала платье и притянула доктора в свои объятия.
Фрина закрыла глаза. Алые губы прикоснулись к ее губам, и рот ее приоткрылся, затем губы спустились ниже – к ее шее и вырезу бархатного платья. Для столь неловкого молодого человека Марк Филдинг с удивительной сноровкой управился с женским платьем.
Обнаженная Фрина нежилась в омуте бархата и меха. Очнувшись от сладостного упоения, она залюбовалась бедрами и ягодицами своего любовника. Юноша соскользнул вниз и лег подле нее.
Фрина протянула руку, погрузила пальцы во вьющиеся, мягкие как шелк волосы. Она повернула к себе лицо доктора и поцеловала его. Марк провел сильной рукой между мехом и ее кожей, чтобы покрепче прижать ее к себе, и прошептал: «Фрина, ты уверена?»
Фрина прижалась к нему, обхватив ногами его талию. Она не сомневалась. И Марк отдался невыразимым наслаждениям. Тепло камина ласкало его кожу. Мускусный и волнующий аромат грудей и волос Фрины почти утопил его в сладости.
Когда Фрина проснулась, огонь уже не горел. Ей показалось, что у нее ампутированы ноги. Она застонала, попыталась сесть и поняла, почему затекло ее тело: на ней спал прекрасный юноша. Фрина, поежившись и рассмеявшись, потрясла его:
– Проснись, Марк, ты меня раздавишь!
Марк Филдинг был извлечен из глубокого сна рукой, коснувшейся его плеча.
– Наверное, это по поводу ребенка госпожи Мерфи, – пробормотал он. – Хорошо, я буду через ми… Нет, постойте… Ах, Фрина! – Он вдруг все вспомнил, приподнялся и привлек ее в свои объятия: – Моя дорогая девочка, ты совсем замерзла, да и я тоже!
– Мы заснули, – прошептала Фрина – но, пожалуй, стоит перебраться в постель, пока мы не окоченели до смерти. Тебе придется отнести меня, у меня все тело затекло.
Марк неуверенно поднялся, размял ноги, потом без всякого усилия поднял Фрину и отнес в спальню. Он опустил ее на огромную кровать, а затем сам нырнул туда же. Возблагодарив бесценную госпожу Батлер за то, что она благоразумно оставила в постели грелку, любовники теснее прижались друг к другу, тела их сплелись и стали постепенно оттаивать. Удивительно, но, когда Марк Филдинг думал впоследствии о потрясающей Фрине Фишер, именно этот момент он вспоминал как самый эротичный.
Раннее утро в день, на который был назначен детский праздник мисс Макнотон, выдалось холодным и ясным. Но Фрина его не увидела. Они с доктором Филдингом позавтракали в постели тостами и масляными поцелуями. Молодой человек ушел в девять, попросив разрешения вернуться на следующую ночь.
Фрина получила заверение детектива-инспектора Бентона, что он явится на праздник мисс Макнотон, и Джиллиан Хендерсон тоже обещала прийти. Берт и Сес доложили, что завершили свое расследование, осталось только поговорить с мисс Уилсон.
Фрина решила сама позвонить ей. Она набрала номер, и энергичный женский голос подтвердил, что принадлежит Маргарет Уилсон.
– Мисс Уилсон, я звоню вам по поводу жалобы, которую вы подали в полицию на прошлой неделе.
– Отвратительный старикашка стащил мою одежду, пока я купалась! – воскликнула мисс Уилсон. – Я была так взбешена, что в одном купальном костюме прямиком направилась в полицию. Но все уже улажено. Они одолжили мне пальто, чтобы я могла дойти до дома, а на следующий день вернули мои вещи.
– Вспомните, не повстречался ли вам кто-нибудь на тропинке?
– Да, Билл Макнотон. Я хотела попросить его о помощи, но он явно был в ярости, а когда на него находит, от него ничегошеньки не добьешься.
– Мисс Уилсон, где же вы были всю неделю?
– На водах в Дэйлсфорде. Я туда каждый год езжу. А что?
– Отец Билла убит. Вы единственный свидетель, который может подтвердить, что Билл в это время шел по тропинке.
– Господи! Бедняга Билл! Тогда мне надо пойти и сделать заявление. Думаете, мне следует прямо сейчас отправиться?
– Нет. Не могли бы вы прийти сегодня на детский праздник к мисс Макнотон?
– Конечно. А это поможет?
– В двенадцать. Вы знакомы с мисс Макнотон?
– Да, мы учились в одной школе. Почему же Билл не сказал, что видел меня?
– Он забыл ваше имя.
– Как это на него похоже! Никогда даже не смотрел на подружек сестры. Хорошо, мисс Фишер, я приду. Спасибо, – сказала мисс Уилсон и повесила трубку.
Фрина и Дот проехали по посыпанной гравием дорожке и оставили автомобиль на площадке перед домом. Парадная дверь была распахнута, из дома доносились звуки рояля. Кто-то играл на фортепиано – скорее энергично, чем умело. В холле послышался топот бегущих ног.
Мейбл встретила Фрину и взяла у нее пальто. В доме все прибрали, и повсюду были развешаны шарики и серпантин.
– Мы накрыли стол в оранжерее, мисс Фишер. Это позади дома. Зал с каменным полом. Полицейский уже приехал. И мисс Уилсон, которая живет по соседству. А еще два ваших помощника и дама-адвокат мисс Хендерсон.
– Ну как идут дела, Мейбл?
– Теперь-то получше, мисс, – сообщила Мейбл, понизив голос. – Господин Билл ни разу не выходил из себя, а господин Паоло такой душка! Такой милый, хоть и иностранец. Это он сейчас сидит за роялем, а дети играют в «море волнуется». Пойдемте, мисс, полюбуетесь.
И впрямь можно было залюбоваться. Оранжерея оказалась большим помещением, пристроенным к задней части дома. Пол был выложен черным сланцем, с балок свешивалось множество растений. Паоло рьяно ударял по клавишам и был похож на чадолюбивого фавна. Стайка ребятишек бегала вокруг составленных стульев, которых раз от раза становилось все меньше. Госпожа Макнотон разливала имбирный квас, лимонад и апельсиновую шипучку и раздавала стаканы с коктейлем, стоявшие на подносе. Фрина с трудом ее узнала: щеки женщины разрумянились, а на голове красовался бумажный колпак. Рядом с ней стоял высокий мужчина в твидовом пиджаке. У него были внушительных размеров усы, в левой руке он держал стакан виски с содовой. Правой руки у него не было, а пустой рукав был аккуратно приколот к пиджаку. Это и был Джеральд. Он преданно улыбался госпоже Макнотон, а завидев Фрину, поднял бокал.
Джиллиан Хендерсон была поглощена беседой с Амелией о бегониях и туберозах, к которым она питала особую слабость. Детектив-инспектор Бентон сидел на краешке стула и, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке. Дети подозрительно посматривали на него. Они сразу распознали в нем полицейского.
Берт и Сес, раздобыв пива, устроились за столиком из кованого железа и одобрительно следили за игрой.
Последний всплеск музыки Шопена – и Джим стал победителем игры. Получив в подарок пенни, он отдал монетку Элси, чтобы та спрятала ее в своих штанишках.
Фрина вышла на середину комнаты и хлопнула в ладоши.
– Прежде чем мы сядем обедать, давайте сыграем в новую игру, – предложила она детям и наблюдавшим происходящее взрослым. – Игра называется «Убийство».
Раздался радостный ропот. Из сада пришел Билл, увидел Маргарет Уилсон и проорал:
– Маргарет Уилсон! Не случайно мне показалось, что я уже видел тот красный купальник.
– Присоединяйтесь к нам, Билл, – приказала Фрина. – Берт и Сес, вы ведете детей. Все будет хорошо. Обещаю. Пошли.
– А куда мы идем? – спросила Дот.
– На теннисный корт, – ответила Фрина и повела всю компанию по ухоженной траве к тому самому дереву.
– Когда я разговаривала с вами на этом самом месте на прошлой неделе, Бентон, я задала вам два важных вопроса, но вы пропустили их мимо ушей. Вы помните, о чем я вас спрашивала?