— Беру!
— Ну так тащи сюда!
Ромас тоже понёсся домой, словно за ним бешеная собака гонится. В комнате дедушка, и Ромас сбивчиво рассказывает ему о том, что случилось. Очень ему жалко чайку.
— Конечно, жалко, — понимающе кивает головой дедушка и треплет внука по плечу.
Вилюс получает рубль и суёт Ромасу чайку. Он доволен. Ромас тоже доволен. Осторожно прижимает к груди спасённую птицу и в сопровождении Дануте отправляется домой.
Осмотрев подбитое крыло, дедушка говорит:
— Вот и правильно! Мы её выходим. Одной чайкой на земле больше будет.
Только теперь Ромас по-настоящему радуется. Хотя всё ещё немного жаль ему своего новенького рубля…
— Так… сначала подвяжем крылышко… — Дедушка достаёт бинт, выстругивает палочки.
Вернулась с работы мама, увидела весь этот лазарет и сердито спросила:
— Это что же вы тут собираетесь делать?
— Чайку будем лечить, — ответил Ромас.
— Ну-ка марш из комнаты! — прогнала их мама. — В сарае вам места мало?
В сарае, куда они перебрались с дедушкой, и в самом деле отличное местечко для птичьей больницы.
Дедушка не меньше Ромаса рад, что они смогут помочь чайке.
— Давай-ка застелим ящик чем-нибудь мяконьким, и пусть себе сидит, пока крыло не заживёт, — предлагает он.
— А когда заживёт? — интересуется Ромас.
— Тогда и придумаем, что делать дальше. Пока вот что — отправляйся-ка с Гедрюсом на рыбалку. Чайка — птица вечно голодная.
На ужин больная получает двенадцать окуньков. Но аппетит у неё плохой. Наверно, ей больно. Поэтому она проглатывает только четырёх. Самых маленьких.
Назавтра дела идут лучше. Чайка быстро поправляется. Через день она уже не хочет больше сидеть в своём ящике, скачет по всему сараю, волоча подвязанное крыло. Ромас, Гедрюс, Дануте и Рута несут около сарая постоянную вахту. Здесь всё время слоняются коты. Ясное дело, о чём они мечтают.
Чайку жалели все. И радовались, что дедушка её вылечит, что она снова сможет летать. Один раз даже сам Игнас заглянул в сарай.
— Ну-ка, покажи свою чайку, — попросил он.
Чайка сидела на поленнице.
— Хитёр Вилюс, — покачал головой Игнас. — Это же надо — за такую ерунду рубль выманить. А ты дурачок, что отдал!
Ромас ответил ему дедушкиными словами:
— Одной чайкой на земле больше будет.
— Ишь ты, малявка, — улыбнулся Игнас. — Только ведь скоро выпускать её придётся. Не век же ей в сарае у вас жить. И не будет у тебя ни рубля, ни чайки.
Об этом Ромас ещё не думал. Пожалуй, Игнас сказал правду: хочешь не хочешь, а придётся расставаться с чайкой. Уж лучше бы она помедленнее выздоравливала!
Но чайка была молодая. И дедушка хорошо её лечил. Она быстро выздоровела. Летает по сараю, бьётся о стенки. Как бы снова не покалечилась — в сарае ведь и дрова, и инструменты дедушкины, и папины рыбацкие снасти. Чего только нет!..
— По-моему, пора её выпускать, — сказал однажды утром дедушка. — Как думаешь, пора?
У Ромаса сжалось сердце. Даже плакать захотелось. Но он ведь не маленький! Сдержал слёзы. И всё-таки как жалко расставаться!
— Домашних чаек не бывает. Чайки не куры, — покачивая головой, убеждает Ромаса дедушка. — Им воля нужна.
Но, видя, что Ромас крепится изо всех сил, чтобы не разреветься, дедушка улыбается:
— Ладно. Пусть ещё немножко поживёт у нас.
Разговор этот происходит в сарае. Чайка, словно поняв, что её не хотят выпускать, взлетает к потолку, ударяется об него и падает на стоящие в углу папины удочки. Цепляется за них и смотрит на Ромаса такими жалобными, такими печальными глазами.
— Нет! — кричит Ромас. — Нет! Пусть, пусть летит!
Он хочет поймать чайку, чтобы отнести к заливу, но она никак не даётся в руки.
Дедушке и то с большим трудом удалось её поймать. Он протягивает птицу Ромасу. Тот прижимает её к груди и слышит, как быстро-быстро колотится сердце. Не поймёшь — то ли птичье, то ли его собственное.
— Пойдём, дедушка.
У берега залива они останавливаются. Тут же около них вырастают Гедрюс и Дануте с Рутой.
Залив спокоен, светел. Воздух над ним прозрачен. На воде сидят чайки. Скоро вместе с ними будет и его чайка.
— Лети, — говорит мальчик и подбрасывает птицу вверх. Чайка летит.
А Ромас и не замечает, как на глаза ему набегают слёзы. И совсем не рубля ему жалко. Нет!
Полосатые скамейки
Не может Ромас слоняться без дела, когда все кругом так заняты! Поэтому он идёт на кухню и просит: