— Проход есть!
Больше он ничего не слышал. Усталость взяла своё. Он тяжело опустился на пол и через мгновение уже беспокойно спал, выкрикивая какие-то бессвязные обрывки фраз. Сильные руки старшего бережно подняли его с пола, и маленькая процессия медленно вышла из зала. Бесшумно поднялся вверх купол, карта звёздного неба исчезла с него, и ровный синевато-зелёный свет опять залил опустевший просторный зал.
На сложнейших приборах, соединённых сотнями метров переплетённых проводов, вспыхивали разноцветные огоньки.
Глава девятая. Знакомство. В Зале Мудрости. Сирасколийцы приветствуют посланца Земли. Планета оранжевого и синего солнца. Осмотр корабля
Икар открыл глаза и несколько минут лежал неподвижно в солнечной комнате, немногим большей, чем его кабина в «Звёздочке». Ложе его напоминало гамак, он был подвешен почти в центре комнаты невысоко над полом. Вернее, подвешен он не был — сколько Икар ни вглядывался, он не увидел никаких верёвок или тросов, которые поддерживали бы застывший в воздухе гамак.
Но Икар уже не мог удивляться. Глаза, управляющие машинами, фантастический корабль в космосе, люди, умеющие говорить на земном языке, змеевидные трубы и колпак — этого многовато для двенадцатилетнего мальчишки, даже если ему уже и приходилось бывать на других планетах и летать в фотонных звездолётах. Поэтому он легко спрыгнул с гамака на упругий пол и сделал несколько резких движений, чтобы размяться. И тут же с тихим шорохом в сторону отошла часть стены, и в проёме показался старший.
Икар подбежал к нему и с готовностью протянул руки. Тысячи вопросов мучили его, ему не терпелось получить на них ответ. Снова сухо щёлкнули браслеты, и Икар услышал знакомое и ласковое:
— Здравствуй, малыш! Ну, как тебе спалось?
— Спасибо, — весело ответил Икар. — Вы…
— Да, да, сегодня мы тебе всё расскажем. Да и ты нам ещё ответишь на некоторые вопросы. Но прежде всего нам надо познакомиться. Меня зовут Алюа.
— А меня — Икар, — ответил мальчик. — Товарищ Алюа, спасите моего отца! Может, он ещё жив. Ведь у вас такой чудесный корабль!
Глазами, полными мольбы и надежды, он посмотрел на Алюа.
Командир улыбнулся.
— Мы уже летим по курсу, который приведёт нас к твоему отцу. Будем надеяться, что ваш «Малахит» ещё цел. И тогда ты скоро сможешь обнять своего отца.
И Алюа погладил по голове Икара, припавшего к его широкой груди.
— А теперь пойдём, нас ждёт Совет Экспедиции. Люди хотят видеть тебя и беседовать с тобой.
Вслед за Алюа Икар вышел на узкую площадку перед его комнатой, огороженную невысоким барьером. Пол под их ногами провалился. Лёгкий холодок в груди подсказал Икару, что они несутся куда-то вниз.
Через мгновение этот странный лифт остановился. Как и в комнате Икара, часть стены ушла куда-то в сторону, и вслед за Алюа он вошёл в тот самый зал, в котором уже был, когда попал на корабль.
В центре зала на возвышении в глубоких креслах сидели люди. Их было много, около двадцати человек. Они внимательно и дружелюбно смотрели на Икара.
Алюа усадил мальчика в такое же кресло, стоящее перед возвышением, и ласково похлопал его по плечу: «Не робей, малыш!» Потом он сел рядом с ним, окинул всех внимательным взглядом и сказал:
— Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы приветствовать первого посланца далёкой планеты Земли и в его лице всех обитателей этой планеты.
И Совет Экспедиции торжественно встал перед Икаром, и, растерявшись, он тоже встал, низко склонив голову.
— Наш дорогой гость ещё очень молод, — продолжал Алюа, когда все заняли свои места, — и только чрезвычайные обстоятельства заставили его оставить отца, на помощь которому мы теперь спешим. В его рассказе мы не нашли и не найдём многих сведений, которые нам хотелось бы получить о планете Земля и других планетах системы земного Солнца. Но он нам принёс весть, которая стоит этих сведений: его отец Андрей Дмитриевич Ожегов нашёл проход в «зоне неприступности», как они называют спиральную туманность НТ-13-121, проход, который безуспешно искали наши корабли вот уже несколько сот лет. Мы были близки к цели, но первооткрывателями стали земляне. Честь им и слава!
И снова Совет Экспедиции встал, чтобы почтить память тех, кто жизнью своей заплатил за штурм «зоны неприступности».
— Нашего юного друга терзает любопытство. — Алюа ласково улыбнулся. — Любого из нас, окажись он на его месте, любопытство одолевало бы не меньше, хотя мы видели и знаем гораздо больше его. Давайте же расскажем ему о нашей Родине, о Стране Человеческого Счастья, или Сирасколии, как её называют на Земле.